Читаем Калейдоскоп мыслей “Из бабушкиного сундука” полностью

Минуту я запомнил ту из детства озорногоВдруг скучно сделалось во ртуОт хлеба аржаного.И бросил на земь я кусокБосой, чумазой пяткой-и растоптал.И весь как был зарылся носом в пыль я.А раньше дед меня не билИ вообще не били.

Как хлеб на стол пришел

Есть пословица в народе- «хлеб на стол – и стол расцвел»

Но и все же, как приходит этот хлеб к тебе на стол?

Он рождается в бороздках. Посмотри-ка на поля

Ведь земля не просто, а кормилица земля!

И в любом кусочке хлеба ты почувствуешь всегда

Теплоту родного хлеба. Привкус доброго труда.

На свете я видела хлеба немало

Крестьянка его из печи вынимала

И клала на стол, осеняя крестом

Он отдыхал, накрытый холстом.

В горнице пахло сильно и сладко

Хлеб грозным казался как имя отца

За трапезой ели его без остатка

Ни крошки. Ни корки, ломоть до конца.

Не напрасно народ с давних пор и поныне

Хлеб насущный зовет самой первой святыней

Слава миру на земле

Слава хлебу на столе

Слава тем, кто хлеб растил

Не жалел труда и сил.

Она не погибнет – знайте!

Она не погибнет, Россия.

Они всколосятся, – верьте!

Поля ее золотые.

Склонила тяжелую голову рожь:

Спасибо вам солнце, и ласковый дождь

Спасибо земле, что была моим домом.

И сильным рукам, моим старым знакомым.

– Я помню, как руки трудились упорно

Чтоб в землю посеять янтарные зерна,

А ныне они урожай уберут: спасибо вам руки,

За добрый ваш труд.

Я долгую зиму в земле пролежала

Ютилась под снегом. От стужи дрожала.

Но солнце меня отогрело давно,

И я принесла золотое зерно.

Кто хочет отведайте хлеба ржаного!

А если меня вы посеете снова.

Я снова под снегом дорогу найду

И колосом стану, и к людям приду.

Встает стеною золотой

Волнуется пшеница

И каждый колос налитой

К земле готов склониться.

А знаете ли вы, чем пахнет хлеб,

Ломоть ржаного трудового хлеба?

Он пахнет полем. Речкой, печью, небом

А главное – работой пахнет хлеб.

Тем, кто хлеб печет чуть свет,

Шлет пшено на кашу.

Тем. Кто землю глубоко

Острым плугом пашет.

Им спасибо говорим

Их за хлеб благодарим!

Вот он хлебушко душистый

С хрупкой корочкой витой

Вот он теплый, золотистый.

Словно солнцем налитой.

Зерна наших дней, светитесь позолотою резной.

Говорим мы: – Берегите! Берегите хлеб родной.

Не мечтаем мы о чуде, у нам с полей живая речь:

«Берегите хлеб, вы, люди, научитесь хлеб беречь!»

С огурцами ли, с картошкой

Надо хлеб съедать до крошки,

Потому что много сил,

Тратит тот, кто хлеб растил.

Хлеб пекут округлым. Как зерно.

И, чтоб был всегда он в доме нашем,

Испокон веков заведено:

Каждую весну мы землю пашем

Может быть, что только ради хлеба

Небо шлет земле снопы лучей.

И лучи снопов вздымает в небо

Поле в благодарности своей!.

Баллада о хлебе

Концерт давали в воскресенье. В селе, как помню в том году

За два часа до выступленья. Забыть тот случай не могу

Зашел в столовую обедать

Официантка тут как тут. Чего желаете отведать?

Из наших деревенских блюд, вам щи, котлеты, шницель треба

Салатик или что еще – я улыбнулся.

Мне бы хлеба. К нему простите ничего.

Официантка брови кверху, вот это номер ну и ну…

Бегом к раздаче, слышь Верка, держи меня а то помру.

И подняла там смеха бурю. Всеобщий вызвав интерес,

Артист он девочки, Никулин, а может Луи де Фенес.

Хотел ответить я девчатам, что я с пропиской городской

Видал и шницель и котлеты, а хлеб не видывал такой.

А он лежал в сторонке пышный. душистой, спелою горой

Тот хлеб мечты моей давнишней, домашней выпечки ручной.

Берите, слышу сколь хотите, испечь. Так дайте только срок.

«Девчат, с хлебом не шутите, и к горлу подступил комок.

Я вспомнил Ленинград. Блокаду, безжалостный бомбежек шквал

В убежище под канонаду мальчонка что-то рисовал.

Он на клочке бумаги синей ручонкой слабой выводил

Смотрю кружок посередине, а остальное зачернил.

Спросила мать в подвале гулком, Что это небо и луна?

Ответил мальчик – это булка. А это все вокруг война.

Поверьте милые девчата. Вас не обманет седина

У хлеба вашего когда-то была нелегкая судьба.

Вот помню как-то в нашу роту посылки прибыли весной

Эй, веселись, гуляй пехота. Знакомься с жизнью тыловой

И получаем по порядку подарки все на всякий лад

Кому носки, кому перчатки, кому, что даже шоколад

Но вот солдат надвинул каску. Закрыв лицо от глаз людских.

Ты что не радуешься Васька. Берут парнишку за грудки

Ты что не радуешься, Глебов?.. Записка, дрогнуло плечо:

«Прими сынок буханку хлеба. Нет в хате больше ничего».

С боями двигаясь к берлину, чужой шагая стороной

Мы ели хлеб вполне терпимый. Но снился нам совсем другой.

На площадях людское море, на небе россыпи огней

И на перроне хлебом – солью встречают дорогих гостей!

Ну как же хлеб тот не отведать. В нем соль земли

В нем пот людской. В нем жизнь пришедшая с победой.

Принесшая в душе покой,

И если я перед концертом, хоть полчаса найти смогу

В столовой местного райцентра – буханку хлеба закажу.

Осень золотая

Здравствуй, здравствуй осень!

Хорошо, что ты пришла.

У тебя мы осень спросим

Перейти на страницу:

Похожие книги

Идея истории
Идея истории

Как продукты воображения, работы историка и романиста нисколько не отличаются. В чём они различаются, так это в том, что картина, созданная историком, имеет в виду быть истинной.(Р. Дж. Коллингвуд)Существующая ныне история зародилась почти четыре тысячи лет назад в Западной Азии и Европе. Как это произошло? Каковы стадии формирования того, что мы называем историей? В чем суть исторического познания, чему оно служит? На эти и другие вопросы предлагает свои ответы крупнейший британский философ, историк и археолог Робин Джордж Коллингвуд (1889—1943) в знаменитом исследовании «Идея истории» (The Idea of History).Коллингвуд обосновывает свою философскую позицию тем, что, в отличие от естествознания, описывающего в форме законов природы внешнюю сторону событий, историк всегда имеет дело с человеческим действием, для адекватного понимания которого необходимо понять мысль исторического деятеля, совершившего данное действие. «Исторический процесс сам по себе есть процесс мысли, и он существует лишь в той мере, в какой сознание, участвующее в нём, осознаёт себя его частью». Содержание I—IV-й частей работы посвящено историографии философского осмысления истории. Причём, помимо классических трудов историков и философов прошлого, автор подробно разбирает в IV-й части взгляды на философию истории современных ему мыслителей Англии, Германии, Франции и Италии. В V-й части — «Эпилегомены» — он предлагает собственное исследование проблем исторической науки (роли воображения и доказательства, предмета истории, истории и свободы, применимости понятия прогресса к истории).Согласно концепции Коллингвуда, опиравшегося на идеи Гегеля, истина не открывается сразу и целиком, а вырабатывается постепенно, созревает во времени и развивается, так что противоположность истины и заблуждения становится относительной. Новое воззрение не отбрасывает старое, как негодный хлам, а сохраняет в старом все жизнеспособное, продолжая тем самым его бытие в ином контексте и в изменившихся условиях. То, что отживает и отбрасывается в ходе исторического развития, составляет заблуждение прошлого, а то, что сохраняется в настоящем, образует его (прошлого) истину. Но и сегодняшняя истина подвластна общему закону развития, ей тоже суждено претерпеть в будущем беспощадную ревизию, многое утратить и возродиться в сильно изменённом, чтоб не сказать неузнаваемом, виде. Философия призвана резюмировать ход исторического процесса, систематизировать и объединять ранее обнаружившиеся точки зрения во все более богатую и гармоническую картину мира. Специфика истории по Коллингвуду заключается в парадоксальном слиянии свойств искусства и науки, образующем «нечто третье» — историческое сознание как особую «самодовлеющую, самоопределющуюся и самообосновывающую форму мысли».

Р Дж Коллингвуд , Роберт Джордж Коллингвуд , Робин Джордж Коллингвуд , Ю. А. Асеев

Биографии и Мемуары / История / Философия / Образование и наука / Документальное
Философия музыки в новом ключе: музыка как проблемное поле человеческого бытия
Философия музыки в новом ключе: музыка как проблемное поле человеческого бытия

В предлагаемой книге выделены две области исследования музыкальной культуры, в основном искусства оперы, которые неизбежно взаимодействуют: осмысление классического наследия с точки зрения содержащихся в нем вечных проблем человеческого бытия, делающих великие произведения прошлого интересными и важными для любой эпохи и для любой социокультурной ситуации, с одной стороны, и специфики существования этих произведений как части живой ткани культуры нашего времени, которое хочет видеть в них смыслы, релевантные для наших современников, передающиеся в тех формах, что стали определяющими для культурных практик начала XX! века.Автор книги – Екатерина Николаевна Шапинская – доктор философских наук, профессор, автор более 150 научных публикаций, в том числе ряда монографий и учебных пособий. Исследует проблемы современной культуры и искусства, судьбы классического наследия в современной культуре, художественные практики массовой культуры и постмодернизма.

Екатерина Николаевна Шапинская

Философия