Читаем Календарные обычаи и обряды народов Передней Азии. Годовой цикл полностью

В этот день, даже если стояли еще теплые дни, пожилые люди надевали шубы и не снимали их в течение полугода, до дня Хыдреллеза [Гордлевский, 1962 (IV), с. 63]. В народном сознании день Касыма, как первый день зимнего сезона, обладал магической способностью накладывать отпечаток на весь сезон. По нему определяли погоду на зиму. Большое значение придавалось тому, откуда дует ветер, и будет ли в день Касыма идти дождь. Если погода была теплая, то считалось, что и зима будет хорошая и мягкая [Гордлевский, 1962 (IV), с. 63].

К началу XX в. праздник Касыма превратился в детскую забаву. По свидетельству В.А. Гордлевского, наблюдавшего этот праздник в области Кастамону на севере Анатолии, дети в странных, фантастических одеяниях гурьбой обходили дома и распевали песни. Хозяева раздавали им сладости [Гордлевский, 1968 (II), с. 90].


Коч катымы — Праздник барана.

Одним из самых важных периодов, связанных со скотоводством, является коч катымы (время случки баранов). Среди народных названий месяца ноября основное — коч катымы, или коч айы («месяц барана»). День, когда стадо баранов подпускают к отаре овец, также носит название Коч катымы, или Коч байрамы («Праздник барана»).

Время проведения этого праздника в разных районах не одинаково и зависит от климатических условий. Исходя из длительности суячности овец (5 месяцев и 10 дней), скотоводы рассчитывают сроки Коч катымы таким образом, чтобы весной, ко времени, когда из сосунка (эмлик) ягненок превращается в кузу, т. е. может самостоятельно пастись (а это происходит примерно через 40 дней после рождения), трава была бы достаточно густая. В области Ушак подгадывали так, чтобы ягнята могли пастись уже к Неврузу, поэтому баранов выпускали в стадо в сентябре, и начало проведения обряда приурочивалось к сбору винограда и началу заготовки пекмеза [Erginer, 1984, с. 84]. В тех районах, где весна наступала позже, сроки Коч катымы также смещались. Чаще всего время проведения обряда приходилось на период с середины октября до середины ноября.

Подготовка к празднику напоминала подготовку к свадьбе, но главное внимание уделялось не «невестам», а «женихам». За баранами, которых должны были выпускать в стадо, ухаживали особым образом. Перед праздником их красили хной, на шею или рога навешивали гирлянды из фруктов (яблок, груш, гранатов) или ожерелья из голубых бусинок, призванных предохранить от сглаза. Каждый хозяин старался украсить своего барана как можно лучше и обычно обращался к соседу со словами «Смотри и учись, как наряжать барана!» [Koçer, 1968, с. 4714]. В ночь перед случкой баранов подкармливали ячменем.

В день праздника Коч катымы все жители деревни собирались на площадке или на току с музыкальными инструментами. В это время на окраине деревни пастух сгонял овец в стадо и громко кричал: «Ну-ка бараны, приходите, милости просим!» Заслышав крики пастуха, крестьяне брали подарки и гнали баранов к стаду с песнями и стрельбой из ружей. Во время случки ходжа, как на настоящих свадьбах, читал молитвы, а владельцы скота обращались друг к другу с традиционными пожеланиями счастья — Хайырлы олсун! [Koçer, 1968, с. 4714].

Коч катымы сопровождался рядом поверий и символических действий. Перед случкой на баранов сажали девочек с тем, чтобы в приплоде были овцы. Если навстречу стаду овец, которых вели на случку, попадался мужчина, это означало, что родятся бараны, если женщины — то овцы. Уделялось также внимание магическим действиям, призванным сохранить будущий приплод. Так, после случки баранов пастух не мог войти в стадо без ритуального омовения, в противном случае могли родиться больные ягнята. Плохой приметой считалось ходить среди овец с пустым сосудом — у овец не будет молока [Boratav, 1973, с. 260].

В Восточной Анатолии время случки баранов считалось переходом от осени к зиме. По ряду примет старались определить, какой будет зима. Крестьяне внимательно следили за тем, какую овцу выберет баран, первым вошедший в стадо. В случае, если он выбирал черную овцу, это предвещало мягкую зиму, если белую — суровую [Boratav, 1973, с. 259].

После совершения обряда владельцы овец устраивали угощение. Коллективная трапеза происходила под открытым небом на окраине деревни. В угощение обязательно входили пирожки с мясом и картофелем (кёмбе), плоские лепешки (пиде), пирожные из меда и миндаля (баклава), фрукты. Наиболее состоятельные жители деревни резали баранов и угощали всех вареной бараниной. Совместное угощение сопровождалось игрой на музыкальных инструментах, пение тюркю и различными играми.


Зимние обычаи и обряды

Перейти на страницу:

Похожие книги

Эра Меркурия
Эра Меркурия

«Современная эра - еврейская эра, а двадцатый век - еврейский век», утверждает автор. Книга известного историка, профессора Калифорнийского университета в Беркли Юрия Слёзкина объясняет причины поразительного успеха и уникальной уязвимости евреев в современном мире; рассматривает марксизм и фрейдизм как попытки решения еврейского вопроса; анализирует превращение геноцида евреев во всемирный символ абсолютного зла; прослеживает историю еврейской революции в недрах революции русской и описывает три паломничества, последовавших за распадом российской черты оседлости и олицетворяющих три пути развития современного общества: в Соединенные Штаты, оплот бескомпромиссного либерализма; в Палестину, Землю Обетованную радикального национализма; в города СССР, свободные и от либерализма, и от племенной исключительности. Значительная часть книги посвящена советскому выбору - выбору, который начался с наибольшего успеха и обернулся наибольшим разочарованием.Эксцентричная книга, которая приводит в восхищение и порой в сладостную ярость... Почти на каждой странице — поразительные факты и интерпретации... Книга Слёзкина — одна из самых оригинальных и интеллектуально провоцирующих книг о еврейской культуре за многие годы.Publishers WeeklyНайти бесстрашную, оригинальную, крупномасштабную историческую работу в наш век узкой специализации - не просто замечательное событие. Это почти сенсация. Именно такова книга профессора Калифорнийского университета в Беркли Юрия Слёзкина...Los Angeles TimesВажная, провоцирующая и блестящая книга... Она поражает невероятной эрудицией, литературным изяществом и, самое главное, большими идеями.The Jewish Journal (Los Angeles)

Юрий Львович Слёзкин

Культурология
Повседневная жизнь египетских богов
Повседневная жизнь египетских богов

Несмотря на огромное количество книг и статей, посвященных цивилизации Древнего Египта, она сохраняет в глазах современного человека свою таинственную притягательность. Ее колоссальные монументы, ее веками неподвижная структура власти, ее литература, детально и бесстрастно описывающая сложные отношения между живыми и мертвыми, богами и людьми — всё это интересует не только специалистов, но и широкую публику. Особенное внимание привлекает древнеегипетская религия, образы которой дошли до наших дней в практике всевозможных тайных обществ и оккультных школ. В своем новаторском исследовании известные французские египтологи Д. Меекс и К. Фавар-Меекс рассматривают мир египетских богов как сложную структуру, существующую по своим законам и на равных взаимодействующую с миром людей. Такой подход дает возможность взглянуть на оба этих мира с новой, неожиданной стороны и разрешить многие загадки, оставленные нам древними жителями долины Нила.

Димитри Меекс , Кристин Фавар-Меекс

Культурология / Религиоведение / Мифы. Легенды. Эпос / Образование и наука / Древние книги
Психодиахронологика: Психоистория русской литературы от романтизма до наших дней
Психодиахронологика: Психоистория русской литературы от романтизма до наших дней

Читатель обнаружит в этой книге смесь разных дисциплин, состоящую из психоанализа, логики, истории литературы и культуры. Менее всего это смешение мыслилось нами как дополнение одного объяснения материала другим, ведущееся по принципу: там, где кончается психология, начинается логика, и там, где кончается логика, начинается историческое исследование. Метод, положенный в основу нашей работы, антиплюралистичен. Мы руководствовались убеждением, что психоанализ, логика и история — это одно и то же… Инструментальной задачей нашей книги была выработка такого метаязыка, в котором термины психоанализа, логики и диахронической культурологии были бы взаимопереводимы. Что касается существа дела, то оно заключалось в том, чтобы установить соответствия между онтогенезом и филогенезом. Мы попытались совместить в нашей книге фрейдизм и психологию интеллекта, которую развернули Ж. Пиаже, К. Левин, Л. С. Выготский, хотя предпочтение было почти безоговорочно отдано фрейдизму.Нашим материалом была русская литература, начиная с пушкинской эпохи (которую мы определяем как романтизм) и вплоть до современности. Иногда мы выходили за пределы литературоведения в область общей культурологии. Мы дали психо-логическую характеристику следующим периодам: романтизму (начало XIX в.), реализму (1840–80-е гг.), символизму (рубеж прошлого и нынешнего столетий), авангарду (перешедшему в середине 1920-х гг. в тоталитарную культуру), постмодернизму (возникшему в 1960-е гг.).И. П. Смирнов

Игорь Павлович Смирнов , Игорь Смирнов

Культурология / Литературоведение / Образование и наука