Kalip

Аршад схватил его за руку и потащил за собой. Он не стал сопротивляться, шёл, едва успевая за ним. Наконец, они вошли в комнату ночных утех, где Аршад, не останавливаясь, затащил его на кровать и там, стоя, стал срывать с него и себя одежды.

— Не бойся, — уже полуголый, пошептал он ему в ухо, — я не нарушу своего обещания.

Аршад впервые разделся сам до половины, до этого он всегда был одетый, только раздевал Кая, а сейчас Кай видел его мускулистое, рельефное загорелое тело. Его бросило в жар от того, что это тело сейчас так плотно соприкасалось с его. Этот жар тела, эти поцелуи, эти руки... Всё смешалось. Они сели на кровать. Аршад раздвинул его ноги и притянул к себе. На них остались только шаровары. Шейх обнимал его, целовал, ласкал так неистово, так жарко, что Кай просто терял контроль. Он откинулся на спину, и тогда Аршад лёг на него и продолжил ласки, а потом перевернул на живот, продолжая кусать, лизать и целовать его спину.

Кай чувствовал его руки на бёдрах, потом — на ягодицах. Его возбуждение стало невыносимо. Сейчас он лежал, упираясь возбужденным органом в кровать, постанывая от каждого прикосновения и трения о ткань штанов.

Аршад стал его переворачивать на спину, Кай пытался сопротивляться, понимая, что тот увидит, что он возбуждён, но сопротивляться было невозможно такому напору, такой страсти.

Перевернув Кая, Аршад лёг сверху него, и Кай почувствовал, что и тот возбуждён до предела. Их шаровары были мокрыми от истекающего желания. Аршад тёрся о него бёдрами, закрывая рот поцелуям, и Кай ощутил, что не может больше сдерживаться. А, когда рука Аршада проникла между ними, помогая им, он кончил, понимая, что его крик слишком сильный, и в их в комнату даже дверь не закрыта, но сейчас это было неважно. Аршад больно сжал зубами его шею и сам затрясся в судорогах и, тяжело дыша, перевалился с него.

Кай чувствовал, что их штаны позорно мокрые, сами они потные, со сбившимся дыханием. Он даже боялся посмотреть на Аршада. Но тот, отдышавшись, поднялся на локте, убрал слипшуюся прядь с его лица.

— Почему ты не говорил, что так поешь?

— Ты же не спрашивал.

— Ты невероятно поешь! Нереально! Я никогда не слышал такого божественного исполнения этой песни. Спасибо тебе.

Аршад опять припал к его губам.

— Ты споёшь мне еще?

— Ну, после такого… я теперь боюсь петь для тебя.

— Я люблю тебя.

Это было произнесено очень серьёзно, искренне. Кай растерялся, понимая, что это не к слову сказанная фраза, а намного более серьёзная и такая сложная по своему смыслу. Он перестал дышать, замерев и смотря в чёрную глубину глаз Аршада.

Но тот засмеялся и, спокойно встав, накинул на себя халат. Уже уходя, он бросил через плечо.

— Я пришлю сюда Максуда.

Кай дополз до своего халата и обернулся в него, увидел, что его роскошный сценический костюм испорчен, но Максуд, вошедший в комнату, не огорчился этому, наоборот — он был счастлив.

— Спасибо тебе, мой храбрый мальчик. Ты спас меня. Ты так волшебно поёшь. Почему ты раньше не говорил, что поёшь? — оживленно тараторил Максуд, ведя Кая в его комнату.

— Меня же об этом никто не спрашивал.

Дальше Максуд расписывал в подробностях, какой фурор произвёл его голос на всех окружающих, а он думал о том фуроре, который произвел на Аршада.

«Как всё странно. Услышать первое признание в любви в своей жизни не от девушки, а от парня. И что с этим делать? Ведь если человек любит, над этим нельзя смеяться, это серьёзно, этим не шутят. Но ведь это парень, и как он тогда должен себя вести?»

Столько всего непонятного роилось в его голове, пока он принимал душ и заново одевался к выходу к гостям.

Глава 8

Ещё два дня праздника пролетели быстро и оживлённо. Шейх больше не просил его петь, хотя гости очень на этом настаивали, но Аршад непреклонно отказывал. Максуд пояснил это Каю тем, что Шейх не хочет баловать всех такой роскошью, а оставит это на следующий праздник, тем самым дав понять ему, что он будет теперь регулярно приглашаться на такие мероприятия.

Несмотря на постоянное наличие гостей, везде Аршад улучал возможность быстро выцарапать Кая из толпы и, утащив его в укромную нишу или затемнённую арку, приперев его к стене, страстно целовать, а потом, оставив, уходил опять к гостям. Кай же ещё долго приходил в себя и потом возвращался ко всем, пряча глаза, думая, что по его виду все понимают, чем он только что занимался.

Наконец, к вечеру третьего дня гости все разъехались, и Максуд, найдя его, повёл спать, сказав, что утром Аршад ждёт его на верховой прогулке. Кая это очень обрадовало, все эти дни они не ездили верхом из-за гостей.

Рано утром они, как обычно, вскочив на лошадей, понеслись в пустыню, набирая скорость, за ними, отстав вдали, скакала охрана Шейха. Вдоволь наносившись, они вернулись на конюшню. Кай, как всегда, сам расседлал своего коня и, уже заведя его в денник, услышал крики.

Выбежав на шум, он увидел Аршада, бьющего наотмашь хлыстом мальчишку-конюха, который валялся у него в ногах и, закрываясь от ударов хлыста руками, сквозь плачь бубнил, повторяя одно и тоже: