Калипсо

На Йодиных островах не было ни следа йода — ни селитры, ни пепла морских водорослей, ни соляного рассола нефтяных скважин, — и к счастью, ведь обнаружение там этого галогена могло привести к грабежу и изнасилованию со стороны всевозможных компаний, занимающихся производством фармацевтических препаратов, красителей или фототоваров. Как бы то ни было, Йодины были практически девственны. Никто точно не знал, как они были названы; они точно никогда не принадлежали голландцу по имени Йод или даже англичанину по имени Йод, что было более вероятно, поскольку существовали исторические свидетельства, письменные и вещественные, о том, что британский форт когда-то занимал ключевую позицию на самом большом из островов, выходя на океанский выступ к довольно богатым фермам округа Эльсинор, раскинувшимся за косой Сэндс. Самый маленький из островов когда-то принадлежал барону-разбойнику, который в 1904 году привёз туда свою новую невесту. С тех пор он переходил из рук в руки десятки раз. На другом острове, принадлежавшем частному лицу, стоял всего один дом. Дом был серым и обветренным. Показываясь на горизонте, он напоминал не что иное, как тюрьму.

Он слышал, как возвращается катер, — это был один из немногих звуков, проникавших через двойные двери, — громкий рёв двойных двигателей, меняющиеся звуки, когда она маневрировала в доке. Она управляла этой штукой так, как обычные люди управляют машиной или ездят на велосипеде, — у неё это получалось просто потрясающе. В тот первый день, когда она забрала его сюда — это было уже после того, как они переночевали в отеле, — она отвезла его куда-то на косу Сэндс, куда он ездил только на пляж, потрясающий пляж в бухте Смити, куда он ходил с братом и с Айрин, он интересовался, как поживает его брат, есть ли у них с Айрин сейчас дети, интересовался, есть ли…

Она отвезла его туда, у неё был «Ягуар», потрясающая маленькая белая машина, интересно, на чём она ездит сейчас. Она оставила машину на причале, а сама пришвартовала к причалу яхту «Крис-Крафт», которая казалась слишком большой для женщины, даже для такой, как она, которая вела машину так, будто участвовала в гонках на французском треке, — потрясающе, она была чертовски интересной тогда, в те времена. Должно быть, это была та же самая лодка. Он мельком увидел её, когда чуть не сбежал в тот раз, чуть не успел, почти сбежал. Он больше не думал о побеге. Он думал только о смерти.

На этот раз она оставила ему достаточно еды, и он не беспокоился, что умрёт с голоду, не в этот раз. Она пришла перед отъездом в город, сказала, что ей нужно о чём-то позаботиться, выполнить небольшое поручение, и на её лице появилась странная улыбка. В руках у неё была маленькая коробочка, и она спросила его, помнит ли он эту коробочку.

Ожидала, что он запомнит каждую чёртову вещь, каждый маленький подарок, который она когда-либо ему дарила. Говорила ему, что в коробке был одеколон, а он разве не помнит одеколон? Её первый подарок на Рождество, семь лет назад? Он сказал ей, что да, он помнит одеколон, но он вообще не помнил этот грёбаный одеколон. Зато принесла ему столько еды, что хватило бы на целую чёртову неделю.

Ему было интересно, как долго она планирует отсутствовать в этот раз, но он не стал её спрашивать. У неё была привычка: если ты просил её о чём-то, она заставляла тебя потом за это платить. Самая простая вещь.

Например, часы. Просто попросить у неё часы. То, что она заставляла его делать до того, как дала ему эти чёртовы часы. То, что она заставляла его делать даже после того, как он получил часы. Он научился больше не просить её ни о чём. Просто молчал большую часть времени. Делал всё, что она хотела. Всё, что она хотела. Он знал, что она может подмешать ему в еду, когда ей вздумается, и должен был есть всё, что она ему принесёт, иначе умрет от голода. Знал, что может лишить его сознания на несколько дней, если захочет, а потом делать с ним всё, что захочет, когда он будет без сознания. Как она сделала это с… с иглами. Даже сейчас он дрожал при одной мысли об иглах. Очнулся от того, что в него вонзились все эти иглы. Самая сильная боль, которую он когда-либо знал в своей жизни, дюжина игл, он… он видел иглы и чуть не потерял сознание, только увидев их. Она сказала ему, что иглы — это наказание. В ту ночь она снова накачала его наркотиками. Был период, когда он находился под действием наркотиков чаще, чем в сознании. Когда он пришёл в себя на следующий день, она вынула все иглы. Сказала ему, что через некоторое время все заживёт, а когда ему станет лучше, она ждёт от него новых выступлений. Это слово она использовала часто.

«Выступление.» Как будто он всё ещё музыкант, играющий для её развлечения, выступающий так, как выступал той ночью давным-давно, танцуя с ней, когда играла другая группа, вплотную к ней, гладкое белое платье, обнажённая плоть сверху, прижатая к ней, очень прижатая, боль от игл в его члене.