Камбэк

Я чуть не шлепаю себя по лицу. Фиби, может, и не очень хорошая сестра, но она моя сестра. Мне нужно изменить линию поведения.

Конечно.

Я удаляю сообщение. Пожалуй, это звучит слишком охотно.

Превосходно.

Нет, а это слишком пассивно-агрессивно.

Звучит неплохо.

Вот это, пожалуй, «золотая середина». Ответ положительный, но без лишних эмоций. Я убираю точку, чтобы избежать досадных проблем с пунктуацией, и отправляю текст.

Фиби: 9 вечера подойдет, или ты задержишься на работе?

У меня закрадываются подозрения, что дело нечисто, потому что это не та Фиби, которую я знаю. Та Фиби поглумилась бы над тем, что я отдаю работе свою молодость и свободное время. Но я все же решаю довериться ей.

Идет,

отвечаю я.

Тогда увидимся. Она скидывает мне адрес.

17

Время тянется медленно, и мне трудно сосредоточиться, поскольку мысли все время возвращаются к предстоящей встрече с Фиби. Единственный просвет – это приглашение встретиться с клиентом в офисе «Хайфен» через две недели. Алекс рассказал мне достаточно об этой группе, давая понять, что они неформалы, так что мне вдвойне интересна эта встреча. Тем временем Хана и Джихун веселятся, попивая чай боба в парке под идеальным дубом.

Я не завидую. Нет. Жизнь – это компромисс, и, делая свой выбор, я отказалась от ленивых будней, потому что хочу тот угловой офис. С кожаными диванами и прекрасным видом из окна, с дорогой мебелью и престижными наградами в рамочках.

Офис, где еще больше одиночества и работы на износ.

У меня в голове полный кавардак, когда я наконец иду на встречу с Фиби. Дверная ручка вызывает странные ощущения, и до меня не сразу доходит, что это бронзовый слепок тонарма для проигрывателя грампластинок.

Лонгплей. Я открываю дверь в крошечное помещение. Стены увешаны виниловыми пластинками, а в центре находится прямоугольный бар, который ведет в заднюю комнату, отгороженную от посетителей. Столешница бара заставлена проигрывателями.

– Привет, сестренка. – Фиби машет мне рукой со своего места. Она одета просто, но так умело дополнила свой образ аксессуарами, что на ее фоне я выгляжу серой мышью. Моя сестра чувствует себя уютно в своем прикиде, в отличие от меня, в камуфляже, позволяющем не выделяться из толпы корпоративных трутней «Йестерли энд Хавингс». – Согласись, милое местечко?

На другом конце бара парочка делит наушники на двоих, а несколько одиночек погружены в слышимую только им музыку. Я улыбаюсь ей, искренне очарованная баром. Кто бы мог подумать, что дурацкая забегаловка окажется такой атмосферной.

– Мне нравится.

– Я знала, что тебе понравится. Выпьешь?

Я изучаю меню, радуясь, что напитки и бар дают возможность поддержать разговор, пока алкоголь не ударит в голову.

– Интересно, что это за коктейль «Ни одной свадьбы и четверо похорон» из трех фруктовых ликеров, содовой и грейпфрутового сока?

– Хочешь попробовать? – Она листает меню.

Я бы назвала это пойло «Похмельем в стакане». Сегодня я устала, и мне бы следовало ограничиться минералкой «Перье». Но вместо этого я киваю, поскольку мое обычное отвращение к сладким напиткам уступает место любопытству.

– Да.

– А я возьму «Кошку на холодной кирпичной стене». – Фиби улыбается и бросает взгляд на бармена, который маячит в дверях задней комнаты. – В нем есть шартрёз. Король ликеров.

Мы делаем заказ, и я оглядываюсь по сторонам.

– Круто, что можно слушать пластинки.

Она достает пару альбомов и комплект наушников, которые можно разделить на двоих.

– Это не очень хорошо для качественного звука, но сойдет. Не волнуйся, они здесь все дезинфицируют.

Бармен вскоре возвращается с нашими напитками. Мой коктейль в пастельных тонах, дополненный завитками дыма, так и просится, чтобы его запостили с выразительным хештегом. Напиток Фиби ядовито-зеленого цвета, и в нем плавает одинокий кубик льда в форме кошачьей головы.

Мы чокаемся, делаем по глотку и молча меняемся бокалами. Она пробует мой коктейль и морщит нос:

– Фруктовый.

– Травяной, – выдавливаю я из себя и пытаюсь стереть лекарственный вкус с языка, потирая им нёбо. Это как растаявшие леденцы от кашля, причем самые мерзкие.

С дегустацией напитков покончено, и Фиби ставит пластинку Пи Джей Харви[63]. Я обдумываю и отбрасываю несколько тем для разговора, прежде чем останавливаюсь на таком варианте:

– В Монреале ты вроде неплохо устроилась. – Звучит нейтрально, ведь я же не добавляю «большое спасибо за то, что сказала мне о своем переезде». Фиби ушла из дома, когда мне было тринадцать, а ей – двадцать, и, возможно, наши отношения были испорчены из-за моего агонизирующего раннеподросткового эго.

– Там весело. Я живу в хорошем районе, недалеко от рекламного агентства, где работаю.

– Ты работаешь в офисе? – Я удивлена. Это не соответствует моему восприятию Фиби.

– Когда мне нужно. Я как фрилансер занимаюсь веб-дизайном, так что обычно могу работать из любого места.

Я пристально смотрю на нее.

– С каких это пор?

Фиби замирает с бокалом на полпути ко рту, и сквозь изгиб стакана виднеется злобная мордочка тающего кота.