Камень и горы в народной культуре

Немногочисленны оценочные оронимы (раздел V) и совсем малочисленны и сомнительны примеры образных названий (раздел XII). По поводу последних можно предположить, что в изучаемом нами районе формы рельефа ничем особенным не выделяются в глазах местных жителей и потому крайне редко получают образные названия. Но скорее вероятно другое: собиратели микротопонимии не всегда задают информантам специальные вопросы, чтобы выявить метафорические названия. Ведь метафоричность заложена уже в ряде нарицательных слов в составе географической лексики, значение которых развилось благодаря другим словам языка (названия частей тела человека и животных, предметов быта, орудий труда и др.). Примеры таких слов-омонимов: грива, корытина, бёрдо и т. п. Трудно предположить, что образное мышление людей претерпело существенные изменения по сравнению с праславянской эпохой и что поэтому в микротопонимии изучаемого нами региона образные названия вовсе не нашли отражения.

Комментируя приведённые примеры и используя список географических терминов в работе А.Л. Хромова [1975:14–16], отметим, что в таджикской микрооронимии географические термины как положительных, так и отрицательных форм рельефа играют большую роль (раздел I). Это соответствует характеру альпийского, сильно расчленённого рельефа района Ягноба. Среди наиболее употребляемых – таджикские и ягнобские географические термины, отражающие следующие понятия: перевал, седловина, горный склон, гребень, расселина, ущелье, гора, скала, равнина (также ровная площадка, ровное место), рытвина, яма, обрыв, вершина, выступ, подъём, долина, грот, ложбина, лощина, низина. Кроме того, в названиях широко отражены такие понятия, как: большой / небольшой (также крупный / мелкий); верх / низ; наружный / внутренний; передний / задний / боковой; начало / выход (об ущелье) и т. п., а также целый ряд слов, характеризующих отдельные возвышения из камней и одинокие крупные камни, в том числе их состав: сланец, мелкая галька, большой одинокий камень, круглый камень, плоский камень, осыпь, сложенная из камней фигура и т. п. Названия одиноких камней очень интересны (примеры приведём в других главах), как, впрочем, и названия мазаров, позволяющие получить дополнительные сведения об оронимах.

Широко распространены также различные обозначения, дающие физико-географическую характеристику объекта рельефа (раздел II). В него мы не включили стоящие несколько особняком другие качественные обозначения типа: г. Куйи уопхона (тадж. “гора, на которой имеется орлиное гнездо”) или г. Куйи нимрузга (тадж. “гора полдня” – в полдень солнце находится над этой горой) и г. Куйи нимша (тадж. “гора полуночи” – в полночь луна находится над этой горой).

По сравнению с микрооронимией районов моренно-холмистого рельефа (псковской, белорусской) в названиях Ягноба значительно больше наименований, отражающих растительный и животный мир (разделы III–IV). Это явление на примере оронимов Киргизии было хорошо объяснено В.А. Никоновым [1978: 95] как присущее скотоводческому укладу хозяйства. Раздел VI (связь с хозяйственной деятельностью человека) представлен достаточно широко. Оценочных названий (раздел V) совсем немного (впрочем, возможно, что их не удалось выявить; в названиях мазаров они присутствуют). Богаты примерами разделы VIII–X, как и в псковских, белорусских материалах. Особенно характерны так называемые «ориентированные» оронимы, показывающие отношение объекта к тем или иным селениям и местностям; в горах подобная ориентация не менее актуальна, чем на равнинной местности.

Распространены метафорические названия (раздел XII), их будет намного больше, если привлечь наименования мазаров и отдельных камней. Мы включили сюда под вопросом название ущелья, означающее в переводе “коровья тропа”, так как известен из другой работы о таджикской топонимии [Дитрих,1978: 135] пример названия ущелья и перевала Аспроха “лошадиная дорога”, то есть, иносказательно, “нетрудный путь”. Возможно, “коровья тропа” имеет близкий смысл.

Совершенно нет примеров к разделу VII (связь с конкретными людьми), хотя в названиях мазаров есть и “седловина Абдугафора” (рядом участок земли Абдугафора), и “скала Файзуллы” и др. Но в целом связь с антропонимами (и этнонимами) нехарактерна для таджикской оронимии, как, например, и для тюркской, о чём писал Н.А. Баскаков [1974].