Камень, ножницы, бумага

Ничто из моего недавнего прошлого не могло бы подготовить меня к тому, о чем мне в тот день рассказала Кармен. Я попыталась вспомнить свои впечатления прошедшей субботы и ее лицо на следующее утро, в воскресенье. Перед моими глазами возник ее облик: вот она приехала с вечеринки на восьмичасовом катере, в зеленом платье, волосы приглажены, как всегда, когда она делала себе прическу. Ни единой детали, которая могла бы привлечь к себе мое внимание. И в то воскресенье, и в эту, уже почти прошедшую, субботу я была рядом с подругой, но никакой перемены в ней не заметила. И теперь слушала ее с жадностью, не упуская не единого слова, но при этом вспоминала ее на прошлых выходных. Вот мы с ней болтаем о своем в нашей низкой комнатке, вот мы в лодке, идем на веслах в Виборас, вот в часы сиесты поедаем последние мандарины, утащенные из соседских садов на другом острове. Не особенно задумываясь на эту тему, я как-то невольно полагала, что после того, как девушка первый раз с кем-то переспит, в ее облике что-то меняется, остается некая отметина, какое-то такое весьма заметное отличие от той, какой она была раньше, и что это никак не могло ускользнуть от внимания так хорошо ее знавшей подруги. Не могу в точности вспомнить те слова, которыми она описала свою первую ночь с мужчиной. Знаю только, что в детали она не вдавалась и что я о них и не спросила. Она говорила, и в моем сознании складывались какие-то образы, но смутные, бесформенные, словно обрывки сна, а ее эмоции проникали в меня со спины вместе с вибрацией ее голоса. И я чувствовала, что вместе с ней, через нее я проживаю что-то огромное, что-то такое, о чем невозможно рассказать. Целых десять лет я проучилась в католической школе. И последние три из них тема девственности оттягивала на себя всё больше и больше времени на уроках по катехизису. В моей голове роилось огромное количество связанных с этой темой мыслей: что у меня есть нечто, чего вожделеет любой мужчина, нечто, чего они будут добиваться любой ценой, нечто, что я обязана беречь и охранять изо всех сил. Что парни, с которыми я уже знакома, и те, с которыми познакомлюсь позже, не могут себя контролировать, что это часть их натуры – добиваться моего падения. А не допустить своего падения – ответственность женщины: предотвращать, а не исправлять, «избегать случая», как говаривала сестра Франциска, «крепить добродетель». Существовал целый набор очень важных методов, которые передавались от одной из нас к другой перед первой вечеринкой, и бесконечное количество советов, которые я слышала уже много раз: не допускать, чтобы парень обнял тебя за талию обеими руками. Прием, который призван был этому воспрепятствовать, так называемый рычаг, заключался в следующем: нужно было отталкивать обеими руками плечи того нахала, который выходил за рамки приличий, чтобы дать ему понять, что ничего ему от тебя не обломится, и чтобы научить его себя вести. Еще не следовало позволять парню слишком долго шептать тебе на ушко, потому что мужские губы возле твоего уха – огромная опасность. Танцуя медленный танец, ноги нужно расставить, но на острый угол, чтобы парень не смог поставить свою ногу между твоими. Переспать с кем-то до замужества – смертный грех. До этого вечера я полагала, что неослабный интерес моих одноклассниц к этим темам просто смешон, что я выше этого. Мои мечты, связанные с Марито, никогда не заходили дальше поцелуя, но свою скромность я вовсе не связывала с влиянием монашек, а искренне верила, что тема эта меня просто не интересует. Но то, что мне говорила Кармен, выходило слишком далеко за пределы того, что я обо всем этом думала раньше; рассказ ее вызывал те же беспокойные образы, что и венгерка, затрагивал некие струны, будя смутные чувства, о которых я до тех пор не хотела раздумывать. Внезапно мысль о том, что моя подруга совершила смертный грех, обрела неожиданную значимость. То, о чем она рассказывала, было прекрасно, но я уже ощущала некую тревожность, которая всё ширилась по мере того, как она говорила. От земли поднимался холодный туман. И наряду с моим удивлением и завистью в душе моей росла какая-то необъяснимая тоска. Много времени спустя я поняла, что в тот вечер, когда я слушала рассказ о плотской любви Кармен, секс для меня неразрывным образом оказался связан с наказанием.

14