Каменка

— А если графъ къ нему не допуститъ? — сказалъ, улыбаясь, Орловъ.

— Допуститъ! — произнесъ Пушкинъ, сверкнувъ глазами.

— Понимаю ршимость Курція и Винкельрода! — проговорилъ, охваченный дрожью, Мишель.

— Enfants perdus! — досадливо пробасилъ съ дивана Александръ Львовичъ.

— Такъ ты и въ этомъ противъ насъ? говори, противъ? — обратился къ нему младшій братъ….

— Еще бы — все фарсы!.. пересадка то нмцевъ, то Франціи….

— Какая?

— Да эти-то подземные рыцари…. все игра въ конституцію, въ партіи…. и все для успха толпы….

— Но эта толпа — родное общество, — убжденно сказалъ Орловъ: мы же его ближайшіе, кровные вожди….

— А я не согласенъ, — подзадоривалъ Якушкинъ.

— Пора достроить старое, великое зданіе, — произнесъ Волконскій…

— Рано, князинька, захотли быть на виду, карнизомъ! — возразилъ старшій Давыдовъ: не только наши стны, фундаментъ ползетъ по швамъ.

— Стыдно, слушай! Ужли не понимаешь? — обратился къ брату Василій Львовичъ: вдь одно спасеніе въ такомъ обществ.

— Vous p'erirez, cher fr`ere….

— Mais en honn^ete homme…. voila.

— Et moi, moi, — заговорилъ, горячась и сверхъ обычая сильно волнуясь, старшій братъ: je vous die…. vous fairez bien du mal `a la Russie, — съ этимъ вашимъ тайнымъ обществомъ!.. вы насъ отодвинете на пятьдесятъ лтъ назадъ….

Прошло нсколько мгновеній общаго молчанія.

— Такъ, какъ-же? поставимъ прямо вопросъ: полезно-ли учрежденіе такого общества? — спросилъ Орловъ: ршайте.

Стали собирать голоса. Большинство, въ томъ числ самъ предсдатель, отвтили утвердительно.

— Мн же не трудно доказать противное, а именно, что вы вс здсь шутите, — вдругъ сказалъ Якушкинъ: и первый намъ это докажетъ нашъ предсдатель.

— Какъ, такъ? — спросилъ, красня, Раевскій.

— Дло просто, — продолжалъ Якушкинъ: ну, положимъ, мы васъ обманывали…. или нтъ, иначе говоря…. ну, представьте, что союзъ, или тамъ тайное политическое общество, о которомъ сейчасъ шла рчь… уже теперь существуетъ и что вы среди его членовъ….

— Ну, и что-же? — спросилъ не совсмъ ршительно Раевскій.

Пушкинъ, Мишель и другіе впились глазами въ Якушкина.

— Такъ вотъ я къ вамъ, Николай Николаевичъ, обращаюсь, — проговорилъ Раевскому Якушкинъ: если такое общество существуетъ, вы наврное отказались бы вступить въ его члены?

— Напротивъ, изъ первыхъ бы къ нимъ присоединился! — отвтилъ Раевскій.

— Ой-ли? въ такомъ случа, - торжественно произнесъ Якушлинъ: знайте, общество существуетъ…. вашу руку….

— Вотъ она! — нсколько подумавъ, сказалъ Раевскій.

— И моя, — съ жаромъ вскрикнулъ Пушкинъ.

— И моя! — радостно присоединился Мишель. Волковскій тревожно, изъ-за спины Орлова, длалъ незамтные другимъ, знаки Якушкину. Посддній опомнился.

— Я пошутилъ, — сказалъ, смясь, Якушкинъ: мы условились съ Орловымъ: неужели можно было принять это за правду? тайнаго общества въ Россіи нтъ и быть не можетъ.

Орловъ, Василій Давыдовъ и Волконскій также смялись.

— Ну, и браво! — проговорилъ, весело поворачиваясь въ кресл, Александръ Львовичъ: а то вы, господа, совсмъ было меня напугали…. глупая мода — эти общества! пустая и опасная….

Пушкинъ всталъ.

— Какъ? такъ это и въ-прямь была только шутка? — вскрикнулъ онъ взволнованнымъ, обрывавшимся голосомъ: вы издвались надъ нами? шутили?

Всхъ поразилъ видъ Пушкина. Въ его гнвно-пылавшихъ глазахъ дрожали слезы. На блдномъ лиц выступили красныя пятна. Весь онъ былъ взбшенъ и раздражемъ.

— Я никогда… о, никогда, — произнесъ онъ съ чувствомъ и сбиваясь на каждомъ слов: въ жизни я ни разу не былъ такъ несчастливъ, какъ теперь….

Вс слушали молча.

— Я врилъ, — продолжалъ Пушкинъ: говорю среди честныхъ людей…. я замчалъ, почти былъ убжденъ, что тайный союзъ патріотовъ уже учрежденъ, или здсь же, среди насъ, получитъ свое начало…. Я видлъ высокую цль, видлъ жизнь мою облагороженною, нужною и полезною для другихъ….

— Александръ Сергичъ! Саша! полно, успокойся! — перебилъ это Раевскій: да твоя слава, жизнь….

— И все это была только шутка! или я не стою такой чести? — вскрикнулъ, дрожа и глотая слезы обиды, Пушкинъ: идеалъ мой разбитъ! спасибо! зло шутите, господа….

Сказавъ это, онъ бросился изъ комнаты, надлъ въ передней шубу и шапку и вышелъ въ садъ. Видя его настроеніе, никто изъ друзей не ршился его остановить или слдовать за нимъ. Сдлалъ было движеніе Волконскій. Князю было жаль Пушкина, хотлось ему что-то сообщить, чмъ-то его утшить. Но и онъ остановился, подъ вліяніемъ тайнаго, грустнаго раздумья и почти священнаго благоговнія къ общему, пылкому другу.

Погода, по прежнему, была тихая, съ легкимъ морозомъ. Туманъ поднялся. Звздная ночь искрилась на оледенлыхъ деревьяхъ и кустахъ, на крыш дома и садовыхъ полянахъ. Окрестность молчала. Изрдка только снизу, черезъ садъ, доносился шумъ колёсъ водяной, на Тясмин, мельницы, работавшей на вс камни, благодаря недавнему половодью пруда и рки.