Каменка

Пушкинъ шагалъ сквозь кусты, по полян, на шумъ мельницы. Его ноги легко скользили по хрупкому, снжному насту. Не замчая бившихъ его втвей и падавшихъ на него клочьевъ инея, онъ думалъ горькія и вмст отрадныя думы. Въ его мысляхъ носился сверъ, шумъ и блескъ имъ оставленнаго, столичнаго міра, и его молодые, праздно улетающіе годы. Слезы кипли въ его душ. Онъ чувствовалъ, какъ он текли по его лицу, и не видлъ, что невдали отъ него, по тёмной, скрытой въ деревьяхъ дорожк, шелъ другой человкъ.

То былъ Мишель.

Самъ не сознавая, за чмъ онъ, безъ шинели и фуражки, также вышелъ въ садъ, Мишедь, съ замираніемъ сердца, слдилъ дорогую тнь и думалъ: «Тайные союзы, общества!.. члены клянутся на шпагахъ, на яд…. и все для ближнихъ. Для блага страждущаго человчества! Боже, какъ это страшно и вмст какъ возвышенно! И какъ бы я былъ счастливъ, если бы удостоился этого выбора! Они смются…. Нтъ, всякій обязанъ выполнить долгъ къ родин, къ низшимъ, угнетённымъ слоямъ. Опасность, гибель?… Но, если я и безъ того военный, а слдовательно всегда готовый на смерть? И не все-ли равно, какая и гд смерть за другихъ? А это…. о! подобный подвигъ — выше всхъ подвиговъ Наполеона……

III

Безумныя мечты Мишеля сбылись.

Черезъ четыре года, онъ снова и не разъ навстилъ Каменку. Но подъ какими впечатлніями? Объ этомъ онъ не могъ думать безъ сладкаго и радостнаго трепета.

Это было въ 1825 году.

Мишель въ то время уже состоялъ членомъ тайнаго "Союза благоденствія", замнившаго прежній "Союзъ спасенія или истинныхъ и врныхъ сыновъ отечества". Боле того: онъ въ этомъ союз тогда уже прошёлъ вс степени — братій, мужей и даже бояръ, имющихъ право принятія другихъ членовъ. Его бывшій ротный командиръ и покровитель, Сергй Муравьевъ-Апостолъ, получивъ баталіонъ черниговскаго полка, въ то время состоялъ предсдателемъ одной изъ южныхъ управъ союза, именно Васильковской, гд Мишель также состоялъ чмъ-то, въ род товарища блюстителя. Предсдателями другой управы, собиравшейся въ Каменк, были Василій Давыдовъ и, въ томъ году женившійся на другой сестр Раевскихъ, князь Волконскій. Мишель зналъ теперь, что четыре года назадъ Волконскому, въ Каменк, было поручено принять Пуишина въ члены тайнаго общества. Онъ вспоминалъ, какъ тогда, ничего не подозрвая, тотъ сидлъ среди вожаковъ союза, и ему было понятно великодушіе Волконскаго, скрывшаго отъ Пушкина роковое порученіе.

Мишель также зналъ, что въ «союз благоденствія», будто-бы распущенномъ въ Москв, указанія всему давала Тульчинская или коренная дума. Предсдатель этой думы и всего южнаго союза не любилъ нершительныхъ и малодятельныхъ. Мишель былъ дятеленъ и смлъ, но, по молодости лтъ, попадался въ необдуманныхъ выходкахъ и болтовн, а недавно къ тому еще сильно влюбился.

Случилось это такъ. здивши въ Кіевъ, по дламъ союза, Мишель на какой-то станціи перемнилъ лошадей и, едва миновалъ чей-то лсъ, услышалъ въ древесной чащ топотъ всадниковъ. На поляну изъ проски выскочили, повидимому, догоняя его, дв наздницы.,

— Arr^etez vous, Paul! — кричали он, махая платками: что за глупости, воротитесь!

Мишель остановился. Въ разсявшемся облак пыли ему предстали дв незнакомки: одна молоденькая, красивая, въ синей амазонк, блондинка, другая — въ зеленой, постарше, очевидно ея гувернантка. Об, разглядвъ остановленнаго, сильно смшались.

— Извините, — сказала гувернантка: об мы очень близоруки — здсь почтовая дорога, и мы васъ приняли за только-что ухавшаго кузена этой двицы…. Не я-ли, Зина, тебя предостерегала?

Мишель, вставъ съ телги, вжливо поклонился.

— Съ кмъ имю честь? — спросилъ онъ.

— Зинаида Львовна Витвицкая, — отвтила гувернантка, указывая на сопутницу, я — Элиза Шонъ….

Мишель назвалъ себя.

— Извините и меня, — сказалъ онъ, обращаясь къ гувернантк, какъ любитель верховой зды, не могу утерпть…. вашъ мундштукъ сильно затянутъ, лошадь деретъ голову, можетъ опрокинуться….

— Ахъ! — расхохоталась Зина, давно насилу сдерживавшая смхъ: вотъ любезно!.. а безъ этого вы, Элизъ, — вы…. упали бы…. ха, ха!

Раскатистый, звонкій смхъ двушки увлекъ и гувернантку и Мишеля. Вс смялись. Гувернантка встала съ лошади. Солнце свтило весело. Жавороны ряли въ безоблачной синев. Отъ лса несло душистою прохладой.

Пока Мишель возился съ мундштукомъ, изъ-за деревъ показался шарабанъ, въ немъ три мужчины и между ними одинъ военный.

— Вотъ вы гд…. въ чемъ дло? — спросили подъхавшіе.

— Мишель! ты какими судьбами? — вскрикнулъ военный. Въ послднемъ Мишель узналъ бывшаго товарища по семеновскому полку, Трепанина. Они дружески обнялись.

— Вотъ и кавалеръ! будетъ кадриль! — сказалъ Трепанинъ, представляя Мишеля прочему обществу.

— Отлично! милости просимъ къ намъ! — заговорили мужчины: отдохнете, повеселитесь….

— Нельзя, спшныя дла, очень благодаренъ! — твердилъ Мишель.

— Полно теб, - возразилъ Трепанинъ, такъ давно не видлись, — а это у моего дяди…. ухалъ подъ арестъ просрочившій мой братъ…. нтъ кавалера — будь любезенъ….до Ракитнаго рукой подать. И тетушка будетъ такъ рада….