Каменное дитя

– Как она, интересно, там оказалась? – продолжил размышлять вслух Харрис. – В смысле логично предположить, что Натаниэль Олмстед хотел бы оставить её в подвале вместе с остальными рукописями, разве нет?

– Есть лишь один способ выяснить. – Мэгги протянула ему ручку и лист бумаги. – И давайте поторопимся, пока наше отсутствие не заметили.

– Давайте расшифровывать все вместе, – предложил Эдди, доставая тетрадь, и повернул «Загадочную рукопись» так, чтобы всем троим было видно.

Следующие два урока они корпели над шифром. Заслышав чьё-то приближение, они вскакивали из-за стола и прятались в проходах между стеллажами, затем, убедившись, что опасность миновала, возвращались к переводу. Покончив с очередной страницей, они зачитывали вслух каждый свою часть и приступали к следующей. Так, медленно, но верно, история начала складываться.

Поначалу рукопись представляла собой стандартный набор автобиографических фактов. Читать их было интересно, но Эдди искренне не понимал, зачем Натаниэлю понадобилось их шифровать. Признание, что он допоздна зачитывался романами о привидениях, едва ли тянуло на скандал.

Затем Эдди узнал об Олмстеде нечто новое.

Натаниэль никогда не верил, что ему хватит таланта стать писателем, и считал все свои идеи банальными. Вдохновение он черпал в старых фильмах о чудовищах: откладывал каждую неделю деньги, чтобы посещать кинотеатр в родном Ковенс Корнере, но, вернувшись домой и открыв тетрадь, он мог думать лишь о том, что увидел днём на экране. Перед старшей школой он увлёкся древней мифологией, працивилизациями и легендами народов мира, на основе которых было написано и снято множество знакомых ему произведений. Этот интерес довёл его до диплома колледжа Нью Старкхэма со специализацией в английском языке и истории. После он год путешествовал по всему свету, увидел египетские пирамиды, ирландские замки, венецианские каналы, ацтекские руины в Мексике, ледники Аляски и вулканы на Гаити. Он надеялся, что эти удивительные места вдохновят его начать писать, но по загадочной причине все его попытки можно было отнести разве что к путевым заметкам.

Пришла пора Мэгги читать свой отрывок, и Эдди невидяще уставился на волнистый рисунок древесины столешницы. Под воздействием её голоса перед его внутренним взором вставали описываемые Натаниэлем картины. В какой-то момент ему почти стало казаться, что писатель рядом.