Каменное древо

– Она сказала, что, войдя в эти врата, я смогу вечно защищать Антрим, – говорила, а у самой горло сжималось. Вот сейчас она скажет, что оставляет меня здесь навечно…

Нет! Рука непроизвольно коснулась живота. Так делают все женщины, когда узнают, что носят в себе жизнь, даже если пока ничего не видно.

Кажется, Матерь Гор заметила мои сомнения. Я чувствовала на себе испытующий взгляд, но боялась поднять глаза.

– Ты хотела покинуть меня, Рамона? Можешь не говорить, я и так давно это знаю.

Сжав рукава платья, чтобы унять нервную дрожь, я проговорила:

– Я просто хотела стать счастливой, Матерь. Я поняла, что такое настоящая жизнь, только когда полюбила. Так страшно потерять это все.

– Я всегда чувствовала, что тебя не устраивает участь жрицы, ты ищешь другого. Жестоко было тебя заставлять делать то, к чему не лежит душа.

Я слушала и не могла поверить – она что, не гневается на меня?

– Когда-то я полюбила бога Равнин. Именно сила любви и созидания помогла мне создать ваш народ. Но эта же сила едва все не сгубила, – голос ее стал жестким. – Тогда все было другим, боги жили среди людей, поддавались тем же страстям. Когда тот, кого я любила, отрекся от меня, в сердцах я прокляла его детей – они лишились божественного Дара. Но не все, осталось несколько искр, которые каким-то чудом сумели сохранить.

– Эти искры были среди моих предков? С Равнин? – спросила, чувствуя, как распутывается клубок мучивших меня вопросов. – И среди предков Ренна?

Матерь Гор кивнула.

– В тебе смешанная кровь, как и в твоем избраннике, как и в твоем отце. Вот только последний всю жизнь это отрицал и ненавидел свое происхождение, поэтому упустил шанс взрастить зерно нового Дара и развить свои таланты.

А я вспомнила наш с отцом разговор. Его стыд, отчаяние, затаенную боль. Если бы не было стен, возводимых веками, все могло сложиться иначе. А нам с Ренном не пришлось бы так долго искать друг друга.

– Значит, тот сон… – произнесла себе под нос. – Все-таки я не ошиблась, его послали мне не вы, а Отец Равнин.

Пророчество. Только сейчас я начала его понимать по-настоящему. Дева со свадебным венком была мной – и венок, и цветы в горах символизировали мою мечту о счастье и искренней любви. Снег, засыпавший их, означал крушение моих надежд и намек на то, что произошло сегодня, как и золото, летящее с небес. Там были и искатели, которые набивали карманы – это значило жадность и лицемерие. Из-за них и их косности чуть не погиб Ренн и поплатился жизнью Орм.

Все пророчества были запутанными и неясными, но я слишком мало внимания уделила тому сну. Ведь если бы подумала хорошенько, могла найти ответы намного раньше и многого избежать.

Только один вопрос оставался – почему же все-таки маки?

– А о чем ты думала, дитя, когда стояла на коленях перед алтарем? – прозвучал в голове голос Матери Гор.

Дрожа от страха и холода, я молила о защите для моего народа, меня и Ренна. Это было не заклинание, просто неистовое желание. Я не знала, какую форму оно обретет, просто доверилась чутью. И достала из шкатулки памяти одно из самых ценных воспоминаний, момент, когда мне было хорошо и спокойно.

Лето и закат на маковом поле. Целое алое море. Объятия любимого, которые заменили целый мир. Маки как символ нашей любви. Как символ перерождения, вечного чередования жизни и смерти.

– Ты знаешь, какой Дар достался тебе от равнинного Бога? – поинтересовалась богиня, чуть наклонив голову и глядя на меня с усмешкой. – Дар плодородия.

– Плодородия? – я не поверила ушам.

– Это ведь так очевидно. Ты заставила каменное древо пустить столько цветов. И так быстро зачала ребенка.

А вот на последних ее словах я покраснела. Ренн сказал, что был осторожен, но мой «подарочек» своего не упустил.

И тут я спохватилась. Пока мы ведем с богиней беседы, там ведь настоящая война творится! Я просила Ренна отправиться туда, смутно на что-то надеясь. И сейчас понимала, как это было рискованно.

Сложив руки на груди, я взмолилась: