Каменное сердце

Отложив книгу, я остановился у открытого окна, разглядывая лужайку. Что же здесь творится? Возможно, Хоббей действительно снимает сливки, давая разрешение на вырубку деревьев на землях Хью, однако этим дело явно не ограничивалось: тут абсолютно точно происходило еще и что-то другое. И все же Кертис обладал полной свободой. По долгому опыту я знал, что иногда один из членов семьи становится для всех остальных подобием козла отпущения, но, судя по тому, что видел, здесь эта роль принадлежала не Хью, а Абигайль. Так чего же она так боялась?

К собственному удивлению, спал я отлично. Слуга, как я и просил, разбудил меня в семь утра. Запас хорошей погоды к тому дню явно иссяк: небо за окном застилала низкая облачная пелена. Я вновь облачился в сержантскую мантию. Крест Эммы оставался на моей шее — надо бы отдать его Хью. Я вспомнил, что, по словам Эйвери, юноша носит на шнурке ту отвратительную кость, именуемую каменным сердцем.

Послышался стук в дверь, и в мою комнату заглянул Дирик. Он также облачился в мантию и пригладил свои медные волосы.

— Фальстоу говорит, что до конца дня будет гроза. Быть может, вы отложите свою поездку по лесам? — спросил он меня.

— Нет, — ответил я коротко. — Я поеду сегодня.

Коллега пожал плечами:

— Как вам угодно. Я пришел, чтобы сообщить о том, что миссис Хоббей сегодня лучше и она желает дать показания. В том случае, конечно, если, заслушав Хью, вы уже не решили завершить эту бессмысленную затею.

— Нет, не решил, — ответил я. — Можете ли вы попросить Фальстоу послать кого-нибудь за Бараком?

Что-то недовольно буркнув себе под нос, Винсент удалился.

Мы снова собрались в кабинете Николаса. Абигайль уже ждала нас там, сидя под портретом настоятельницы Вервеллского аббатства. Сегодня она позаботилась о своей внешности: перевязала волосы, напудрила лицо. Ламкин сидел у хозяйки на коленях на небольшом коврике.

— Надеюсь, что сегодня вам лучше, миссис Хоббей? — начал я.

— Да, благодарю вас, сэр. — Она бросила нервный взгляд в сторону Барака и Фиверйира, замерших с перьями на изготовку.

— Тогда приступим, — сказал я. — Хотелось бы знать, мадам, что вы подумали, услышав от мужа о том, что он намеревается приобрести опеку над Хью и Эммой.

Дама посмотрела мне в глаза:

— Я была рада этому, так как сама не могла вновь стать матерью. И я была счастлива видеть Хью и Эмму у себя в доме. Мне всегда хотелось иметь дочь. — Она глубоко вздохнула. — Но дети упорно не подпускали меня к себе. Разумеется, бедняжки потеряли родителей. Но разве мало сирот переживают такую утрату в раннем возрасте? — Она взглянула на меня, словно бы требуя сочувствия.

— Увы, подобное случается, — согласился я. — Насколько я понимаю, преподобный Бротон, викарий Кертисов, возражал против вашей опеки. Вы даже поссорились с ним.

Абигайль надменным движением задрала подбородок:

— Да. Он позорил нас с мужем.

— Мастер Шардлейк не может оспорить это, — проговорил Дирик.

Он внимательно наблюдал за миссис Хоббей, очевидным образом опасаясь того, что она может сорваться.

— Конечно, вы пережили страшное время, когда все дети одновременно заболели оспой. Насколько я понимаю, вы самостоятельно выхаживали Дэвида, пренебрегая опасностью, — продолжил я разговор.

Лицо хозяйки дома вспыхнуло гневом.

— Пренебрегая Хью и Эммой, вы хотите сказать? Ну, сэр, что бы вам ни наговорил Майкл Кафхилл, это неправда! Я постоянно посещала Эмму и Хью. Однако они хотели видеть только друг друга, и никого более!

Абигайль опустила голову, и я понял, что женщина плачет. Глядя на хозяйку, заскулил и Ламкин. Потянувшись за платком, она погладила его по голове.

— Я потеряла Эмму, — тихо сказала миссис Хоббей. — Я потеряла девочку, в которой хотела видеть свою дочь. По собственной вине, по своей собственной вине. Да простит меня Бог!

— Но в чем же здесь заключалась ваша вина, миссис Абигайль? — вырвалось у меня.

Ее заплаканное лицо внезапно замкнулось, и глаза уклонились от моего взгляда.

— Я… я послала за красной тканью, ведь она изгоняет скверные туморы, но сделала это слишком поздно, материала уже не было…

— Но вчера Фальстоу сказал мне, что сумел добыть какое-то количество, — вспомнил я.

Винсент глянул на Абигайль:

— Быть может, вы хотели сказать, что он нашел ее слишком поздно для того, чтобы спасти Эмму?

— Да-да, вы правы, — поспешно согласилась миссис Хоббей. — Я оговорилась, это произошло слишком поздно.

— Вы даете указания свидетелю, мастер Дирик, — выразил я свое недовольство. — Барак, не забудь зафиксировать факт вмешательства с его стороны.

— Приношу извинения, — ровным тоном проговорил мой противник.

Абигайль глубоко дышала, стараясь вернуть самообладание. «Интересно, — подумал я, — почему она искренне считает себя виновной в смерти Эммы?»

Я спросил о том, как складываются теперь ее отношения с Хью. Моя собеседница отрывисто ответила:

— Достаточно хорошо.

Наконец я задал ей вопрос о Майкле Кафхилле.

— Я не любила этого человека! — возмущенно воскликнула миссис Хоббей.

— Он пытался вбить клин между мной и детьми.

— Но зачем это ему было нужно?