Каменное сердце

— То есть вы не хотите даже допустить возможности того, что Эллен сама могла совершить все это?

Нахмурившись, я передвинулся на край постели:

— Мне кажется, что, вне зависимости от обстоятельств, в деле этом каким-то образом замешан также и Филипп Уэст. Тот день до сих пор памятен ему.

— Просто оттого, что вам это кажется, подобное предположение не становится верным.

— Я хочу, чтобы в ходе расследования допросили Уэста и Приддиса. Это откроет нам истину, — нетерпеливо произнес я.

На озабоченном лице Барака все еще читалось сомнение.

— А что представляет собой сассекский коронер? — поинтересовался он.

— Мне о нем ничего не известно. Разведаю, когда мы вернемся в Лондон.

— Если только мы вообще когда-нибудь вернемся туда.

— Мы отправимся в столицу сразу же, как только нас отпустит хэмпширский коронер. Я обещал тебе это и сдержу свое слово.

С улицы донеслись громкие голоса, крики и возгласы, и Барак подошел к окну. Я еще некоторое время назад заметил нарастающий снаружи шум, но подумал, что это торговцы готовят свои прилавки к базарному дню. Открыв ставни, Джек присвистнул:

— Идите-ка сюда, полюбуйтесь!

Я тоже выглянул в окно. И увидел, что довольно многочисленная группа людей, причем некоторые из них держали в руках факелы, собралась вокруг груды хвороста посреди улицы. На наших глазах толпа разделилась надвое, с громкими приветственными криками пропуская четверых мужчин. Те несли соломенное чучело, облаченное в рваный балахон с намалеванными на груди королевскими лилиями — геральдическим символом Франции.

И вся эта публика завопила:

— Жги французишку! Бей вонючего пса!

Чучело уложили на хворост, который тут же подпалили. Какое-то мгновение языки пламени лизали фигуру, быстро поддавшуюся натиску огня.

— И так будет со всеми захватчиками! — нравоучительно провозгласил чей-то голос под дружные крики одобрения.

— Отрежем яйца бандитам из шайки французского короля!

Отвернувшись, я буркнул:

— Им и в голову не приходит поинтересоваться, кто вообще все это затеял. Король, превысивший свою власть. Небось Генрих и сам теперь не рад, что ввязался в войну.

— В этом-то и заключается проблема, — заметил мой клерк. — Иной раз затеешь какое-нибудь дело вроде как из самых благих побуждений и, прежде чем успеваешь что-то понять, обнаруживаешь, что оно вышло из-под твоего контроля.

Он многозначительно посмотрел на меня. Не отвечая, я вновь опустился на кровать, разглядывая красные отсветы пламени, плясавшие на потолке.

На следующее утро мы встали рано — нам предстояла долгая поездка обратно в Хойленд. Небо вновь сделалось чистым и безоблачным. Пепел ночного костра замели, и вдоль улицы расставили прилавки под яркими навесами. Мы позавтракали и уже собирались в дорогу, когда раздался стук и в нашу комнату с весьма озабоченным видом вошла старая миссис Белл.

— Вас тут хотят видеть, сэр, — проговорила она, обращаясь ко мне.

— И кто же? — насторожился я.

Хозяйка набрала в грудь побольше воздуха:

— Миссис Беатрис Уэст, вдова сэра Джона Уэста, хозяйка Карлен-Холла.

Мы с Бараком переглянулись.

— А где она? — спросил я.

— Я проводила ее в свою жалкую гостиную. — Из уст миссис Белл хлынул бурный поток слов: — Миссис Уэст услышала о теле, которое нашли в мельничном пруду. Пожалуйста, сэр, не говорите ничего такого, что может расстроить ее! Многие мои постояльцы являются ее арендаторами. А она женщина гордая и обидчивая.

— Не имею никакого намерения становиться ее врагом, — заверил я мамашу Белл.

— Опять неприятности на мою голову, — внезапно с горечью произнесла та.

— Каждый раз начинаются неприятности, стоит вам только здесь появиться! Хлопнув дверью, она вышла из комнаты. Джек приподнял бровь.

— Подожди здесь, — велел я ему.

Гостиная миссис Белл оказалась небольшой комнаткой, в которой уместились обшарпанный стол и пара табуретов, а на стене была нарисована сцена охоты, хотя краски со временем растрескались и поблекли. Возле стола стояла высокая и крепкая женщина, на вид разменявшая уже седьмой десяток. На ней были просторное синее платье со стоячим воротником и старомодный чепец, обрамлявший умное и надменное лицо; небольшие, глубоко посаженные глаза смотрели проницательно, что сразу напомнило мне ее сына.

— Миссис Беатрис Уэст? — осведомился я.

Коротко кивнув в качестве подтверждения, пожилая дама резким тоном поинтересовалась:

— Вы и есть тот самый адвокат, который обнаружил в пруду тело? Около заброшенной плавильни Феттиплейса?

— Он самый, мадам. Мэтью Шардлейк, сержант юриспруденции, прибыл из Лондона. — Я глубоко поклонился.

Миссис Уэст кивнула, и поза ее сделалась менее чопорной.

— Во всяком случае, я имею дело с официальным лицом некоего ранга. — Она указала холеной рукой в сторону табуретов. — Прошу вас сесть, если это вам угодно. Быть может, вы сочтете неудобным долго стоять на ногах. Сама я не сажусь на табуреты, поскольку привыкла к креслам, однако в этой бедной комнатушке их нет.