Каменное сердце

— Вы даже не представляете, насколько тяжела сейчас жизнь королевы, — недовольным тоном проговорил Уорнер. — Хотите знать, почему его величество оставил супругу в этом замке? Так я скажу: потому что, если его, не приведи боже, убьют или возьмут в плен в ближайшие несколько дней, королева станет править как регентша при принце Эдуарде, как уже было в прошлом году, когда Генрих находился во Франции, и ей придется иметь дело со всей этой шайкой… С Гардинером, Норфолком, Сеймурами, Кранмером. И с Ричем. — Роберт шагнул поближе к своей госпоже и покровительственным тоном продолжил: — Последние два года ее величество ненавязчиво, как это умеет делать только она, опекала вас, чтобы король не вспомнил о ваших прошлых похождениях и не разгневался. А теперь вы против ее желания задерживаетесь в Хэмпшире, развязно вваливаетесь сюда, выдвигая абсолютно нелепые обвинения в мой адрес…

Екатерина посмотрела на адвоката уже с легкой улыбкой и успокаивающе опустила руку на его рукав:

— Не надо, Роберт. Уж в чем в чем, а в развязности Мэтью обвинить невозможно. Позвольте нам еще немного поговорить, а затем уведите его из замка, чтобы он мог со всей поспешностью отправиться в Лондон.

Уорнер низко поклонился королеве, а затем чопорно удалился, даже не посмотрев в мою сторону. Ее величество кивнула камеристкам, и те отступили к двери сада, а она взглянула на меня все с той же легкой улыбкой на лице:

— Я понимаю, что вы хотели как лучше, Мэтью. Но недаром ведь говорится, что благими намерениями вымощена дорога в ад. Никогда не забывайте об этом.

— Простите меня, — попросил я еще раз. — Простите за то, что я обвинил мастера Уорнера, но еще больше за то, что рассердил вас.

Екатерина пристально воззрилась на меня:

— А вам не кажется, что у меня была причина для этого? После того, как вы меня ослушались?

— Да. Да, я понимаю это.

Кивнув в знак одобрения, ее величество посмотрела на своего песика.

— Вы не забыли тот день в Хэмптон-корте? — поинтересовалась она уже более непринужденным тоном. — С нами была леди Елизавета. Ей понравилось, как вы отвечали на ее вопросы, она сама потом сказала мне об этом. Думаю, что вы обзавелись другом в ее лице. И скажу вам, что леди Елизавета симпатизирует людям очень выборочно.

— Я тоже вспоминал эту встречу последние несколько недель. Вы говорили, что леди Елизавета изучала трактат Роджера Аскэма «Токсофилус». Эта книга числится в любимых и у Хью Кертиса. Он давал ее мне почитать. Признаюсь, я нашел автора несколько самодовольным.

— Я встречалась с мастером Аскэмом. Да… вот уж кто и в самом деле развязен! — Моя собеседница рассмеялась. — Однако человек он, бесспорно, ученый. Леди Елизавета выразила желание переписываться с ним. Она такая удивительная девочка! Мастер Гриндал очень ею доволен: он из тех, кто считает, что женщина может обучиться всему не хуже мужчины. Это хорошо. Я часто жалею о том, что не получила лучшего образования.

Королева снова улыбнулась, и в глазах ее блеснула искра веселья.

— Хотя мне хотелось бы, чтобы Елизавета не ругалась, как уличный мальчишка. Я все время говорю ей, что истинные леди так себя не ведут.

Она окинула взглядом маленький садик. Свет, который пробивался сквозь кроны деревьев, чертил на земле рисунки, менявшиеся с каждым дуновением ветра. В ветвях посвистывали птицы.

— Какой мирный уголок, — заметила Екатерина с легкой грустью. — А скажите мне, каков из себя Хью Кертис?

— Кертис очень… замкнутый юноша, внешне совершенно бесстрастный. Но он по-прежнему оплакивает сестру, — сказал я.

Лицо ее величества снова затуманилось.

— Скоро в Англии будут оплакивать многих. Хотелось бы мне, чтобы король никогда… — Она осеклась, прикусила губу, а потом коснулась моей руки кончиками пальцев. — Простите мое недавнее раздражение, Мэтью. Я устала.

— Не пора ли мне оставить ваше величество?

— Да, пора. Теперь я могу удалиться в свои палаты и отдохнуть. Однако молю Бога о том, чтобы мы снова встретились в Лондоне, уже в безопасности.

Поклонившись, я шагнул к двери, полный благодарности королеве за полученное прощение и одновременно сгорая от стыда за то, что столь необдуманно выдвинул обвинение против Уорнера. Возможно, я и приобрел нового друга в лице маленькой леди Елизаветы, но старого друга Роберта абсолютно точно потерял. А ведь когда королева заговорила о Елизавете, что-то насторожило меня, мелькнула какая-то мысль… Я нахмурился, не в силах вспомнить.

Прошелестев платьями, камеристки расступились, пропуская меня. За дверью ждал адвокат Екатерины, все столь же враждебно настроенный по отношению ко мне.

— Роберт, — произнес я, — еще раз приношу свои извинения…

— Идите же, вам пора уходить… — буркнул он недовольно, окинув меня ледяным взором.

Мы поднялись обратно по той самой лестнице, по которой я недавно с таким страхом спускался.

— Мастер Уорнер, — заговорил я, когда мы оказались на самом верху, — я хотел бы задать вам еще один, последний вопрос, если вы не против.

— Ну? — грубо спросил мой коллега.