Каменный лес

— С женой живем, — мимоходом ответил хозяин. — Детей Бог не дал, с родней тоже туго… Обутка-то, размер у тебя какой? Может, что найду.

На берегу реки, разогревая у костра смолу, я не удержался и от другого вопроса, мучившего меня от самого Большого порога — какой резон ему отдавать лодку просто так?

Видно, спрашивали об этом мужчину не впервой.

— Почему — отдавать? — размял он тугую сигарету, настраиваясь на долгий и приятный для него разговор. — Ты ведь не на Северный полюс плывешь. За два дня дойдешь до малого притока, оставишь лодку — против течения все равно не угрести, — а я через недельку схожу туда на моторке и пригоню ее обратно. До осени далеко, может, еще кому сгодится. — Он добродушно похлопал меня по плечу. — Не боись — объясню, где лодку спрятать, и дорогу растолкую. Лодочник задумчиво подымил потрескивающей сигаретой, снова заговорил. Ваши ребята меня не обманывали. Вот только… Что за лес такой, Каменный? Все обещают, посмотрят, дескат, сами и мне напишут письмом. Адрес мой записывают.

Ан нет… Почему не пишут? Кто их знает! Может, и писать-то не о чем. А рассказывают и поют про тот лес по-разному.

Он бросил окурок в костер, покосился на рабочие ботинки, которые отыскал для меня на чердаке:

— Ты их еще промажь-ка жиром, а то опять собьешь ноги.

Во время полуденного зноя я успел поспать, потом сходил в магазин, купил продуктов на неделю и кое-что из одежды. Последний лучик солнца вспыхнул и погас на воде в заводи, где тихо покачивалась свежепросмоленная лодка. Хозяин, позевывая, спросил:

— Ночевать у меня останешься? А то, смотри, места хватит…

— Ночью поплывем, — заныл малыш.

— Дело твое, конечно. Здесь порогов нет. Пароходы издалека слышны. Только за веслами не усни: занесет в протоку — намаешься. Если что, жди меня на острове, через недельку буду и тебя захвачу обратно. Письмо-то напишешь?..

Ладно, ладно, все обещали. Я бы и сам побывал в том лесу, да вверх по притоку на моторке не поднимешься, а пешком я не любитель. Ну, бывай здоров!

Смеркалось. Осторожно, кормой вперед, я начал выгребать на течение, подошел к острову и погнал лодку вдоль его крутого берега. На стрежень выскочил уже в полной темноте и на миг ослеп, будто попал в луч прожектора.

Низко над водой желтоватым электрическим светом полыхала громадная луна и река сверкала полировкой черного дерева. Где-то рядом слышался говор запоздавших рыбаков. На невидимом берегу кто-то тихо сказал:

— Вот чудак, на ночь глядя вниз идет! — и крикнул мне:

— Эй, куда ты?

Малыш, улыбаясь, ответил вполголоса:

— В далекие страны!

Его услышали, и спокойный голос обронил невидимому собеседнику:

— Шутник, приключений ищет на свою шею.

Я налег на весла, стараясь спрятаться в лунной тени левого берега. Наконец вдали мигнул и погас последний огонек села. Мы остались наедине с рекой, впереди мелькали бакены и перевальные знаки. Я бросил весла, наклонился над водой и увидел свое мутное отражение.

— Что ж, малыш, твоя взяла: все идет так, как ты мечтал?

Игорек лежал на носовой части, положив подбородок на руки.

— Лучше! Я знал, что здесь хорошо, но что так хорошо…Вот бы всю жизнь плыть и плыть.

Из темноты появился мрачный остров.

— Пойдем протокой, там интересней. Вдруг встретим что-нибудь такое…шепнул он.

Поколебавшись, я направил лодку в протоку. Любопытная физиономия луны исчезла за нависшими над водой деревьями, торжественный мрак обступил нас.

На отмелях, у коряг, шумела вода, устало всплескивали засыпающие рыбы, шуршал по дну песок.

Слева послышался знакомый гул — так шумят перекаты на горных реках. В темени чуть виднелась рябь уходящего в сторону потока. Вода мчалась прямо в мрачный лес и течение стало затягивать лодку. Я изо всех сил налег на весла.

— Не мучайся понапрасну — куда вынесет, туда и вынесет, — предложил малыш.

И я сдался, перестал грести, направил лодку вперед острой кормой. Она несколько раз дернулась, задевая дно. Вода шумела у толстых стволов, возле пней, кустарник хлестал по лицу. Где-то поблизости глазами хищных зверей вспыхивали и гасли то ли светлячки, то ли отблески луны на невидимой воде.

Ночные птицы хлопали крыльями, и слышался их пронзительный крик. Что-то знакомое было в звуках этого отчаянного, предупреждающего вопля.

— Ты слышишь? Кто-то кричит: «И-и-горь!»-прошептал малыш. И в следующий миг звуки оформились в слово. Я замер и ясно услышал свое имя:

«И-горь! Иго, иго», — кричал ночной лес.

В десяти шагах ничего не было видно. Я напрягал зрение, а скорость увеличивалась. Лодка несколько раз вздрогнула, цепляясь за дно, и остановилась, развернувшись поперек течения. Ширина протоки между кустарником и деревьями была не больше трех метров. Где-то рядом шумел водопад. Еще минута — и течение перевернет нас. Я вскочил, уперся веслом в дно и протолкнул лодку через мель навстречу клокочущему водопаду.

— Держись крепче, малыш! Доигрались!