Каменный лес

Нас тряхнуло, вода хлынула через борта, затем лодку отбросило к каким-то зарослям. Настороженно смолкли голоса ночного леса. Мы поплутали по протокам и вскоре вышли на неподвижную воду. Лодка стояла на месте, и не было слышно ни шума течения, ни звуков леса. Только мертвая тишина да темень.

— Кажется, приплыли. Как бы не пришлось здесь ждать рассвет. Что будем делать, малыш?

Игорек покрутил головой и вытянул руку, указывая направление.

— И что там? — недоверчиво спросил я.

— Не знаю. Вдруг попадем в другую страну, где еще не было людей? Где все не так? — заикаясь от волнения, прошептал он.

— Придумаешь тоже. Здесь места густонаселенные, исхоженные.

— А вдруг вокруг все исхожено, а про это место забыли и где-то рядом необитаемый остров?

Я не стал спорить, прислушался; справа от нас усиливался монотонный шум.

Кажется, пароход поднимался против течения. Значит, там судовой ход. Я стал грести на шум и плеск, но к основному руслу реки мы выбрались только к утру. На рассвете вытащили лодку на берег, среди тополей устроили подстилку из травы и уснули под открытым небом.

Я проснулся в полдень. Припекало солнце, деловито жужжали мухи, в тени робко попискивали комары. Голова была тяжела от жары и от духоты. Я сбросил плед, скинул свитер, зевая, поплелся к воде, нырнул с берега и только в воде окончательно пришел в себя. Игорек уже удил рыбу на завтрак.

После ухи мы разложили карту на траве. Я провел ногтем черту на кальке: за ночь не пройдено было и половины пути до острова, где мы должны оставить лодку.

— Что, малыш? Будем ждать вечера или поплывем?

— Я уже ходил по берегу, — сказал он чуть заскучавшим голосом. — Трава высокая, комары, а там, дальше, коровы пасутся.

Мы быстро собрали вещи, столкнули лодку на воду и около часа плыли вдоль яра. Впереди показалась деревня — половина пути была пройдена.

— Не сходить ли нам в магазин? Купим чего-нибудь вкусного.

Игорек поморщился и ничего не ответил. Что-то происходило вокруг нас.

Воздух над рекой, казалось, застыл: не было ни дуновения. Впереди, на горизонте, появилось небольшое серое облачко. Оно стремительно приближалось и увеличивалось в размерах. Солнце скрылось, подул ветер и через несколько минут превратился в ураган.

— Малыш, к берегу надо! — закричал я, и мои легкие до боли наполнились воздухом.

Он щурился, подставляя ветру лицо, старенькая рубашка раздувалась пузырем, трепалась грива давно не стриженных волос. С побелевших волн ветер срывал пену и швырял нам в лица, рвал весла из рук. Игорек повернулся ко мне и я понял, что он ни за что не согласится пристать к берегу. Ну и ладно. Преодолевая невероятно упругий воздух, я стал выгребать на самую середину реки. Ветер подхватил песок с правого берега и хлестнул им нам по спинам. Приближалась черная, до самого неба, стена. И день померк в одно мгновение: наступили сумерки и ночь. Песок наждаком впивался в лица. Лодка вздрагивала от ударов волн.

Через полчаса, так же неожиданно, как и начался, ветер стих. Несколько огромных деревьев плыло по воде, белея свежей чистотой излома. Я бросил весла, лег на ребристое дно лодки. Нас тихо кружило и несло неторопливое течение.

— Смотри, вроде лодка плывет — в деревне ветром сорвало!

Мне показалось, говоривший был так близко, будто склонился надо мной. Я сел за весла. Вдали, на берегу, стояла крытая машина, возле нее две едва приметные фигурки людей.

— Кто-то в ней есть, — удивленно добавил все тот же голос.

Опять клонилось к закату солнце. Плескалась рыба в реке, шевелилась трава над водой, раздвигаемая быстрыми щуками. Но поплавок удочки безжизненно тащился за лодкой: рыбе не было до него дела.

— Хороший был у нас день. Ведь мы уже выспались, давай не будем останавливаться на ночлег? — предложил малыш.

Ночь начиналась — как фильм о чудесах; на вершине высокой сопки засветился огонек. Он разгорался на глазах, превращаясь в огненный полукруг. Вскоре огромная круглая луна отделилась от черных контуров горы, поплыла над водой, заслоняя робкий блеск звезд.

И снова нас носило по протокам. Призрачные тени метались по ночному лесу, и где-то рядом звучали зловещие крики. Я уже не удивлялся всему этому, будто за двадцать копеек купил билет на долгий, чудной иллюзион и с любопытством ждал, когда закончится представление. При том молча гнал лодку вперед, твердо зная, чем это все закончится: в конце пути я встречу ту, ради которой оказался здесь. Разгадка должна была открыться с минуты на минуту.

В нос ударил резкий запах фермы. В приложении к карте он был упомянут как ориентир, мимо которого невозможно пройти, не заметив, ни ночью, ни в тумане. Час-полтора спокойного сплава — и мы будем возле устья речки, впадающей в русло с правой стороны. Звезды гасли, звуки становились приглушенней. Рассветало.

Небо прояснилось быстрей, чем я ожидал. Течение реки бурлило волнами и водоворотами. Дул холодный ветер с гор. С десяток незнакомых птиц снизились над лодкой, засновали над головой, чуть не задевая меня крыльями: «Иго, И-игорь-рь-рь! И-горь!»