Камеристка

— Ты расскажешь, что случилось?

Альва пододвинула табурет к стене и сев облокотилась на неё спиной. Глубоко вздохнула.

— Была у бабки, — последовала долгая пауза. — Хотела узнать что-то о возможном исходе битвы… А, ты знаешь, у всего есть цена.

Сирша подскочила, поражённая страшной догадкой.

— Ты отдала ей глаза?!

— Да не ей, — отмахнулась Альва от подруги, словно от назойливой мухи. — Магии. И то всего один.

— Ну да, всего-то… — та фыркнула, снова опускаясь на стул.

Они помолчали. Камеристке казалось неэтичным доставать сейчас Альву расспросами. Королева начала первой:

— Я хотела тебя попросить, — она подняла измученный взгляд. Сирша почувствовала боль в груди. — Постарайся в ближайшее время не пересекаться с принцем. Он чересчур подвержен твоему влиянию…

— Только не говори, что я разбила парню сердце.

Альва слабо улыбнулась.

— Мы обе, — увидев, что девушка собирается возразить, она поспешила добавить: — Пока что это необходимо. Позже я всё вам объясню. А сейчас, — королева встала, тяжело опираясь о край стола. — Можешь проводить меня наверх?

Путь оказался долгим. Альва явно была не в себе: шла, едва переставляя ноги, навалившись на подругу. Та почти тащила её. Наконец, добравшись до покоев, Сирша помогла госпоже стащить сапоги и верхнюю одежду и уложила её на кровать.

Уходя, уловила едва слышный шёпот женщины:

— От судьбы не убежишь…

Камеристка бесшумно закрыла дверь и отправилась на поиски Баля. Тот руководил снятием штор в большом холле для летней стирки.

Внимательно выслушав отчёт о состоянии королевы (без подробностей, где она умудрилась потерять зрение), дворецкий немедля послал за лекарем и отправился на кухню, раздавать распоряжения.

Сирша не почувствовала успокоения. Госпоже придется потратить немало времени, чтобы оправиться от случившегося. Судя по всему, исход сражения будет столь ужасен, что знание о нём подкосило даже такую сильную женщину.

Постояв некоторое время в холле, наблюдая за работой слуг, камеристка отправилась за луком, чтобы приступить к собственным тренировкам.

***

Шли дни. Как и было велено, Сирша избегала Эйнара, тренируясь от рассвета до заката. Наконец доставили её доспехи, так что нужно было наловчиться не просто в них двигаться, но и не промахиваться. О мече девушка даже не задумывалась — кинжалов и лука будет достаточно.

Она чувствовала, как меняется настроение во дворце. На всех давило предчувствие надвигающейся беды.

Трижды в день она посещала королеву, неизменно находя Альву, сидящей у окна. Женщина смотрела в сад невидящими глазами. Иногда она листала книгу заклинаний, несвязно бормоча. Баля это очень беспокоило, но дворецкий молчал, выполняя свою работу.

В один из дней, застав его, с прискорбным видом разливающего чай в королевский покоях, Сирша позвала парня из комнаты.

Стоило молодому дворецкому оторваться от окаменевшей госпожи и выйти за дверь, как камеристка схватила его за рукав.

— Слухи подобны чуме. Она хандрит, но мы не можем позволить панике захватить людьми.

Баль посмотрел на неё с каким-то особым пониманием в светлых глазах.

— Нам нужен план.

Предварительно посоветовавшись с Гваэдом, камеристка объявила сбор добровольцев на помощь предприятиям в изготовлении снаряжения. Десятки женщин и стариков, не допущенных до службы, вызвались шить одежду и ковать оружие.

Сама Сирша организовала тренировки по стрельбе из лука для всех желающих, найдя способ приносить пользу.

Каково было её удивление, когда на первое занятие во главе с Балем пришли почти все слуги мужского пола.

Объяснив основы стойки и хвата, девушка пошла вдоль шеренги учеников, проверяя и поправляя.

Раздался свист стрелы.

Сирша обернулась, чтобы увидеть, как дворецкий с абсолютно непроницаемым лицом выдергивает свою стрелу из сердцевины мишени.

Спустя пару часов они, стоя параллельно друг другу, по очереди стреляли по мишени под наблюдением двух десятка глаз.

Оказалось, в детстве Баль был большим фанатом историй о Робине Гуде и в десять лет сделал свой первый лук. Когда мальчик вырос, то быстро понял, что в правление Гваэда справедливости ему не видать.

Знакомство с королевой изменило взгляд парня на многие вещи, и он решил, что служение ей — уже благородное дело.

Сиршу впечатлило то, с каким жаром Баль говорил о доброте Альвы, вспоминая боль в его глазах при виде раздавленного состояния их госпожи. В её голову закралась мысль, что чувства дворецкого к королеве гораздо сложнее и глубже, чем просто восхищение подданного своей правительницей.

Шли дни, и Альва наконец начала проявлять признаки жизни. Впервые она вышла из дворца как раз во время одной из их тренировок, не найдя в замке никого из слуг. Мужчины практиковались в стрельбе под руководством Баля и Сирши, а женщины сидели поодаль на траве, комментируя и подбадривая.