Камни вместо сердец

Глаза феодария сузились, и он пристально посмотрел на меня, а затем шевельнул здоровой рукой и произнес:

— Я уже почти и не помню, это было целую вечность назад. За всю мою жизнь мне пришлось рассмотреть столько разных дел! Пойдем, Эдвард, помоги мне выйти отсюда.

Затем он склонился вперед, впившись взглядом в мое лицо:

— Прощайте, мастер Шардлейк. Надеюсь, у вас хватит здравого смысла прекратить разбирательство. Этим людям и без того хватает неприятностей.

Я поднялся в свою комнату и остановился возле окна, разглядывая стрельбище. Итак, мне не удалось ничего узнать от Приддисов. Я ощущал беспомощный гнев и разочарование. В дверь постучали, и вошел Барак. Он был заметно встревожен.

— Как там члены семейства? — спросил я его. — В большом зале внизу никого нет…

— Фальстоу велел мне убираться из дома почти сразу после твоего отъезда, — пожаловался мой клерк. — Но пока я выходил, к дому подъехал гонец с письмом для тебя. Я надеялся, что пришли какие-то вести из Лондона, однако не узнал почерк.

Он запустил руку в дублет и извлек листок дешевой бумаги, небрежно сложенный и запечатанный воском. Спереди было написано мое имя и адрес — «Хойлендское приорство». Я вскрыл письмо.

— Из дома? — с интересом спросил Джек.

Я покачал головой:

— Нет.

Письмо было написано неловкой рукой, датировано вчерашним днем, двенадцатым июля, и подписано: «Джон Секфорд, приходский священник Рольфсвуда».

«Мастер Шардлейк, — писал он, — жаль беспокоить вас, однако у меня побывал старый мастер Харриданс. Он обнаружил нечто ужасное, касающееся того дела, о котором мы говорили. Пожалуйста, мы просим вас приехать и помочь нам. Мы в жестоком страхе и не знаем, что делать».

Глава 32

Я передал записку Бараку. Прочитав, он вернул мне бумагу и жестко посмотрел на меня:

— Это еще что за чертовщина? О чем он пишет?

— Не знаю. — Я принялся ходить по комнате. — Должно быть, нечто серьезное. Я могу завтра же поехать туда и вернуться на следующий день, в среду… Коронер к этому времени еще не приедет.

— Признайся, а ты ведь рад тому, что завтра нам не надо ехать домой? — негромко спросил мой помощник.

— Это нечестно — так говорить! — ответил я с жаром, потому что слова его угодили в цель. — Мы уехали бы, если бы не гибель Абигайль. Откуда мне было знать, что это случится? Не можешь ведь ты думать, что я радуюсь смерти этой бедной женщины! Хотя, впрочем, расследование обстоятельств убийства способно поведать о том, что здесь происходит.

— Ну, хорошо. Но какой-то частью себя ты все-таки рад, так ведь?

— У нас есть шанс разом разрешить оба дела…

— Ты забываешь о том, что в восьми милях отсюда в любой день может состояться сражение. И если мы проиграем, французские солдаты придут сюда по дороге. Прекрасный дом, есть что грабить!

— Есть такая возможность, да. Однако, — я посмотрел на Джека, — завтра мне надо ехать в Рольфсвуд.

— Ну, вот что, я еду с тобой, — ответил Барак не допускающим возражения тоном. — Я не останусь в одиночестве в этом сумасшедшем доме.

Постучав в дверь кабинета Хоббея-старшего, я услышал негромкое:

— Войдите.

Хозяин дома сидел за столом, наблюдая за тем, как струится песок в колбах песочных часов. Ощутив некоторое сочувствие к нему, я вдруг понял, что впервые оказываюсь наедине с этим человеком. Он казался разбитым… Еще бы: за последние два дня был разоблачен секрет его сына и погибла жена.

— Итак, мастер Шардлейк, — спросил Николас со вздохом, — объехали ли вы лес с мастером Приддисом?

— Объехали.

Хоббей взмахнул рукой:

— Наверное, будет лучше, если вы обсудите результаты вашей поездки с Винсентом. В данный момент я ни на чем не могу сосредоточиться.

— Вполне понимаю. Сэр, могу ли я выразить вам свои соболезнования по поводу смерти вашей несчастной жены? Да упокоит Господь ее душу!

Посмотрев на стол, мой собеседник проговорил голосом, сделавшимся вдруг полным чувства:

— Никто не любил бедную Абигайль! Я это знаю. Но видели бы они ее молодой, такой, какой она была, когда я женился на ней… такой хорошенькой и веселой. Если бы она не вышла за меня замуж…

Он умолк.

— А как себя чувствуют мальчики? — спросил я, подумав, что в нормальной семье Хью и Дэвид находились бы рядом с Николасом, и все они утешали бы друг друга.

— Сын занят своим горем, с ним рядом Фальстоу. A Хью… — Мастер Хоббей вздохнул. — Хью обретается где-то в доме. Кстати, сэр Люк организовывает поиски в лесу. Ему помогают деревенские — их весьма смущает перспектива разгуливающего по лесу безумца. Сэр Люк предложил, чтобы никто из нас не выходил за ограду садов.

— А Эттиса уже привели и допросили?

— Да. Он ненавидит нашу семью. — Николас нахмурился. — Винсент говорит, что, если в лесу не обнаружат следов чужака, подозрение неминуемо падет на него. И это, конечно, правильно.