КамТугеза

– Присосались как мандавошки и сосете тысячу лет, – мужик подошел к маленькому окошку, изнутри задернутому белыми занавесками, и постучал в него. – Баба Маш, у тебя дихлофос остался? Почему вредителей не травишь? – никто не откликался, и мужик постучал уже не в окно, а в дверь с ним рядом с надписью «Техническое помещение. Не входить». – Одну блудливую бабу поделить не могут, а все туда же лезут… Вершители судеб. Импотенты хреновы.

Дверь открылась и оттуда вынырнула юркая, маленькая похожая на мышку, старушка в сером халате и красной косынке на голове. Семен готов был поклясться, что именно эта старушка была здесь тридцать лет назад.

– Баба Маш, как от них избавиться? Жить спокойно не дают.

– А сейчас, касатики, сейчас все сделаем… аккуратненько сделаем, чистенько, – бабушка задумчиво шевелила пальчиками перед грудью, будто и правда вспоминая, где у нее дезинфицирующее средство.

– Мы сами сейчас уйдем, но лестнице что‑то высокая вдруг стала, – миролюбиво сказал Семен. – Когда мы спускались, она была не такая крутая.

– А вы сюда идите, голубчики. Здесь есть служебная лесенка.

«Откуда в техничке лестница? – подумал Прохор. – Там и места для нее нет. Неужели московское правительство для инвалидов поставило?»

Они шагнули за дверь и обомлели. Прямо у ног начинался длинный эскалатор похожий на выход со станции метро «Комсомольская»‑кольцевая. Тот же темно‑коричневый пластик. Те же круглые матовые плафоны на медных фигурных ножках.

– А куда она ведет? – спросил Семен, совершенно не удивленный самим фактом существования этой лестницы.

– А вам куда надо? – поинтересовалась бабуля, как будто могла изменить направление странной лестницы.

– Нам уже все равно, – как‑то обреченно ответил Прохор.

– Ну, тогда вам точно сюда, – подтвердила старушка и, указывая обеими руками на ступеньки, часто закивала головой.

Лесенка действительно выкатила их наверх. Они вышли на улицу, распевая дуэтом. Прямо у входа в туалет увидели машину, показавшуюся им очень знакомой. Это был древний советский фургон ГАЗ‑53 серого цвета.

– Как ты думаешь, это из музея? Нас не на такой тогда забирали? – заинтересовался раритетом Семен.

– Может кино снимают? – предположил Прохор.

– Нет, ребята, это не кино. Это для вас. Поедем в отделение вас в чувство приводить, – произнес кто‑то у них за спиной.

Они оглянулись и увидели, что рядом с ними стоят два постовых. В какой‑то допотопной, похожей на советскую, милицейской форме.

Глава 42

Софье о смерти тестя, Юрия Владимировича, сообщил по телефону Прохор. Эта новость ее совсем не огорчила, а скорее обрадовала: теперь можно решить свои материальные проблемы. Сначала она подумала, что его смерть поможет ей решить главную проблему – найти деньги для Руслана. Но чуть позже сообразила, что если они с Прохором и имеют право на наследство, то его оформление займет долгое время, а деньги нужны сейчас. На секунду у Софьи пронеслось злорадное облегчение, что Анфисе так и не удалось захомутать старичка. Но тут же ей пришло в голову, что он мог оставить Анфисе что‑то по завещанию. Тут она окончательно расстроилась.

Погруженная в свои мысли, она подошла к зеркалу. Оттуда на неё смотрела далеко немолодая женщина с усталыми и злыми глазами, провалившимися глубоко в темные глазницы. Захотелось курить, но бросив несколько лет назад, она не держала дома сигареты. На всякий случай она поискала в ящиках трюмо. Не найдя, пошла в гостиную к дубовому резному комоду, в котором был бар. Сигарет там тоже не оказалось, да и желание курить прошло так же быстро. Проводя пальцем по этикеткам, выставленных в ряд разноцветных бутылок, Софья добралась до рубинового Кампари. «А вот это будет в самый раз для аппетита перед завтраком, – решила она, – заодно и тестя помяну».

Наполнив до половины хрустальный бокал, Софья села на высокий  стул у стойки. Взяв с нее пульт, она включила радио. Поменяв несколько станций, остановилась на песне Челентано, который пел, повторяя «amore no» – «любви нет и она невозможна». Кампари на пустой желудок отметилось приятным теплом в животе и расслабляющей волной в голове.

Софья вспомнила, как перед тем, как уехать в Москву после школы, ходила в клуб на дискотеку. И стоя в углу, презрительно осматривая кривляющуюся под эту песню местную молодежь, мечтала, что она‑то уж своего добьется. Тогда она сама с трудом могла сформулировать программу своего счастья. У нее не было образа какого‑то мужчины, с которым она хотела бы связать свою жизнь, но зато Софья очень четко представляла, как обставит свою будущую квартиру. В большой комнате должна быть обязательно ГэДээРовская стенка до потолка, две польские тахты в комнатах, большой катушечный японский магнитофон, который можно купить в комиссионке, и югославская мебель на кухне. И еще много всяких мелочей: белое покрывало с длинным ворсом, зеленая люстра в спальне, бежевый мягкий палас на полу и много полок с умными книжками.