КамТугеза

Так они дошли до кабинета Юрия Владимировича, где Анфиса по‑хозяйски села в его красивое кресло за огромным письменным столом.  Романов часто повторял, что это именно то самое царское кресло, которое когда‑то стояло в Священном синоде, и которое на следующий день после сомнительной отставки Николая II, так называемой Февральской революции, радостные митрополиты выкинули из зала, приказав петь в церквях молебен новой власти Временного правительства. Софье очень не хотелось занимать место напротив, для просителей и подчиненных.

– Мы что, здесь будем разговаривать? – спросила она неуверенно. – Может, лучше пройдем в гостиную? Я еще не завтракала.

– Сначала дела, – вошла в роль Анфиса, с очень деловым видом разбирая бумаги на столе.

Софье ничего не оставалось, как сесть.

– Вот, возьми, почитай, – не поднимая глаз, Анфиса протянула ей какие‑то бумаги. – Я была уверена, что ты в курсе.

– Да что ты все какими-то загадками говоришь? Объясни толком. Ты же прекрасно знаешь, что я ненавижу читать всякие документы. Я в них ничего не понимаю.

Анфиса, чуть прищурившись, посмотрела на Софью и стала читать. «От 20 декабря 2019 года…» Та‑а‑ак, –  наигранно протянула она и артистично перевернула страницу, делая вид, что выискивает там что‑то, но было ясно: она просто издевается над Софьей. Потом не в силах больше сдерживать радость от триумфа отложила бумаги и, глядя Софье в глаза, сказала:

– Так вот, дорогая моя, Софья Михайловна… В прошлом году по просьбе Юрия Владимировича правительство создало благотворительный фонд его имени. Романовский фонд. И учредитель в нем только один. Он же, естественно, и Президент этого фонда. Позвольте представиться – Птицина Анфиса Николаевна. Собственной персоной. К вашим услугам… Вот так, – Анфиса пристально смотрела на Софью, будто бы боясь пропустить и не запомнить какую‑нибудь деталь агонии своей жертвы.

– Ну и хорошо, – с трудом понимая о чем речь, медленно произнесла Софья. – Поздравляю тебя. Будет чем заняться на старости. Но я‑то здесь причем?

– Ты?! – Анфиса театрально закатила глаза и оттягивала главную информацию, как только могла. – Да ты здесь, вообще, ни при чем. Только… Понимаешь в чем дело… Все свое имущество, деньги, акции и, главное, вот этот дом, Юрий Владимирович Романов завещал фонду своего имени. Это понятно? – Анфиса изобразила на лице самую медовую улыбку, на которую была способна.

Софья понимала. Но весь масштаб трагедии она еще осознать не могла. И поэтому Анфиса с нескрываемым удовольствием разъяснила ей это сама:

– Что же касается тебя… Дело в том, Софья Михайловна, что ваша с Прохором квартира, расположенная в этом доме, по документам является собственностью Юрия Владимировича. Как и почти все остальное ваше имущество. Собственно и квартиры‑то никакой нет. Она лишь часть одного  большого дома. И поэтому теперь она принадлежит Фонду.   как ты понимаешь, Фонд заинтересован, чтобы все имущество использовалось строго по назначению. Я за это лично отвечаю. А в мои планы не входит отвечать за нецелевое использование средств. Теперь здесь будет «Романов‑центр». Музей Юрия Владимировича. Поэтому вам с Прохором Юрьевичем и Лизой Прохоровной придется подыскивать для себя другое жилье.

Софья, не изменив выражения лица, продолжала смотреть на Анфису, постепенно осознавая услышанное. И чем больше она понимала, что произошло, тем глубже и шире раскрывалась пропасть прямо у ее ног. Она хотела встать и выскочить из кабинета, но ей казалось, что стул, на котором она сидит, последнее надежное место и если она с него сойдет, то провалится в эту бездонную пропасть. Софья все еще смотрела на Анфису, но вдруг ее лицо стало изменяться и куда‑то уплывать. Прежде чем отключиться и упасть, Софья услышала громкий смех своей бывшей подчиненной. Где‑то, то ли у нее в голове, то ли за окном, что‑то протяжно загрохотало, и через мгновение она рухнула на пол.

Глава 43

В привычном черном суконном подряснике, подпоясанном узким плетеном кожаным ремешком, Тихон чувствовал себя намного комфортнее, чем в мирской одежде.

Автобус из Москвы останавливался на трассе в шести километрах от монастыря. Можно было бы подождать местный автобус или добраться на попутке, но ему захотелось пройтись пешком через лес. После Москвы от чистого воздуха кружилась голова. Тропинка начиналась от ручья, через который были переброшены два березовых бревна. В прозрачной торфяного оттенка воде кружилась стайка мелких рыбок, а по поверхности скользили черные блестящие жуки.

Тихон подобрал подрясник и, не рискнув наступать на сомнительный мостик, лихо перепрыгнул на другой берег. Оказавшись здесь, он сразу почувствовал, что вернулся в свой родной мир. Мягкий мох заботливо амортизировал шаги. Деревья укрывали от солнца. Замолчавшие поначалу птицы опознали Тихона как «своего» и сопровождали его радостным пением.   Тихон выбрал солнечную душистую поляну и с удовольствием развалился на траве, раскинув руки в стороны. «А не так и много нужно для счастья», – подумал он.