Канал

Полчаса проходит в тишине, затем через мои запущенные клубничные грядки снова проступает картинка – всё тот же катер.

– Помоги...

Господи, чем?!

– Что такое?

– Он опять...

Опять – это значит, что по непонятной причине сбивается дыхание, падает температура. Еще два красных контроллера. Пятому, кажется, стало полегче.

– Прости, что мы так... – он явно очень смущен и раздосадован.

– Ты можешь внятно объяснить, что произошло?

В объяснении принимает участие один Пятый, Лин уже спит. На той же койке, матерь Божья.

– Мы были в рейсе, три года.

Обычно рейс длится около пяти лет, норма для Сэфес, причем их локальное время очень похоже на наше, с некоторыми купюрами, правда. Но – асинхронизация, об этом тоже позже.

– ...а потом случилось что-то, и вот... – беспомощно разводит руками. – Что-то случилось. С Сетью что-то случилось. Мы потеряли почти сорок тысяч миров. Это я успел понять.

......................................

Минута молчания.

– Это как? – наконец выдавливаю из себя я, не сумев спросить ничего умнее.

– Не знаю. Мы успели... от... как правильно сказать?

Забыл русский язык, не так, чтобы сильно, но аналогию мы ищем долго – «оторвать», «отрезать», «отбросить». Сходимся на «отстегнуть» – это корректнее.

– ...успели отстегнуть эту часть сети, чтобы процесс не пошел дальше.

Ни фига себе – процесс...

– Я посплю... мне что-то... не по себе...

Я его уже видела – Линовскими глазами. Недолго.

Мне хватило.

Про «не по себе» он не врет.

13.

Так и проходит этот день – они спят по очереди, Лин ходит за водой (тяжел путь до противоположной стены, ох и тяжел), время от времени Пятому становится хуже – и я начинаю понимать, почему. Во-первых, из Сети обычно всё-таки выводят. Хотя бы потому, что существует псевдосмерть, в которой Сэфес и живут пять лет рейса. Из нее трудно выйти самостоятельно. Во-вторых, корректный, скажем так, выход предполагает филигранную работу с самой Сетью – ее переводят в пассив. Работают тогда с Сетью четверо – двое Сэфес, двое Встречающих – в противофазе. А порой и четверо. В-третьих, по выходу из Сети экипаж неадекватен и очень сильно ослаблен физически, увы, издержки производства. В-четвертых, тут присутствует экстренная ситуация, с экипажем и с Сетью что-то случилось, и, думается мне, это отнюдь не повлияет в лучшую сторону на процесс выхода.

Выводы:

1. Я сижу на прямом канале связи с загибающимся полусумасшедшим экипажем.

2. Помочь я ничем при всём желании не смогу.

3. Еще несколько дней, и я сойду с ума. С канала они не уйдут. Это точно.

4. Можно не продолжать................

Где-то раз в два часа мы с Лином начинаем теребить Пятого, как можем – Лин снял с него рубашку, пытается массировать, я ору по каналу, как ненормальная «просыпайся, просыпайся». Это действует. С каждым разом всё меньше и хуже. Он просыпается – но совсем ненадолго.

Диалоги одинаковы.

– Не спи, борись, что ж ты делаешь! – это уже я.

– Мне трудно дышать.

– Давай поставим еще один синий, пожалуйста.

Наноконтроллеров уже штук двадцать. Они не помогают. Пятый это видит сам, Лин тоже, но всё равно предлагает.

Дорога с дачи, черт бы побрал это всё.

Поздний вечер, кое-как добираюсь до компа. С кем можно поговорить, кому ЭТО ВСЁ можно рассказать? Картинка двоится, вместо клавиатуры я опять вижу катер, всё тот же катер. Лин сидит рядом с Пятым на той же койке, в глазах Пятого застыла невыносимая инфернальная тоска.

Нет, это невозможно...

14.

Ночь проходит примерно так же, как и день, и я с ужасом думаю, что будет, если у кого-нибудь из нас не выдержат нервы. Лин держится из последних сил, он почти не спал в эту ночь, а когда, наконец, ненадолго уснул – Пятый проснулся и попробовал встать. Проснулся сам, захотелось пить. Я не зря упомянула про твердый пол – через два шага он рухнул в обморок и хорошо рассадил себе голову.

Никогда не пробовали приводить в себя человека по телефону? Попробуйте, очень увлекательный процесс.

Через полчаса всё устаканивается – и встал сам, и до воды дошел сам, и напился, и вернулся. На голове шишка, неплохая такая. На лбу, слева, если точно.

– Лину не говори.

– Про что?

– Про то, что я упал.

– По-моему, всё не так уж плохо.

– Ты не понимаешь, это по остаточному принципу. Тело не выдержит.

– И думать забудь!

– Прости, что так получилось.

– За что?

Я не думала, что так тосковала по ним. А, оказывается, вот оно как. Оказывается, все эти годы, двенадцать лет, каждый день бесконечных двенадцати лет был пронизан, как невидимой нитью, этой тоской.

Я не знала, не знала...

– Прости меня.

– За что?

Он не слышит ответа – потому что уже спит.

15.

Утром мы с Лином вспоминаем, что забыли что-то важное, и это что-то человеку для жизни необходимо.

Это еда.

О! У нас появилось дело, и сейчас мы будем его делать.

Лина надо отвлечь, хоть немного отвлечь, хоть чем-то.