Канава

- Это неважно. Важно то, что у Святой Руси, у Государя появились существенные и длительные интересы в тех краях. Во всём Большом Средиземноморье.

- Ишь ты. И насколько оно... "большое".

- Большое. От Лиссабона до Басры, от Кавказа до Эфиопья.

Про эфиопов он слышал, про Лиссабон - нет.

- Интересы - существенные и длительные. Нужен человек, который их там будет... представлять. "Там" - в Царьграде и Иерусалиме, Антиохии и Александрии, Дамаске и Риме. Человек немалого ума, особенных талантов, выдающихся душевных сил. Ты.

Вот тут Попрыгунчик и рот раскрыл. Как-то такой замах, даже при весьма высокой его самооценке, несколько... чересчур.

- "Чрезвычайный и Полномочный Посол". Человек, который войдёт в тамошние земли и народы, узнает жителей и властителей, подберёт к ним ключики, привяжет верёвочки. И будет подёргивать. Святой Руси на пользу. Жить, как ты понимаешь, придётся в Царьграде. Там столица мира, туда сходится всё. Там, в самой сердцевине, и должно сидеть русскому послу. Жить придётся... по-вельможному. Не высовываясь. Но чтоб на уровне. Иначе разговаривать не будут. На празднованиях разных - вовсе не в первом ряду. В третьем-пятом. Но чтобы все, кто впереди - первыми кланялись. Само собой - только с глазу на глаз. А иное зачем? Для показа? Власть, княже, вот цель. Не власть судьи в споре о драной овце, а власть над половиной мира. Власть не видимая, не парадная - реальная, истинная. Твоя.

Аж горло село. Попрыгунчик неотрывно смотрел на меня, но, явно, не видел. Какие-то картинки из древних книжек, яркие краски заглавных букв, рассказы путешественников, привозимые оттуда вещи... всё это калейдоскопом неслось перед его мысленным взором, взбудораженным, вырвавшимся из-под постоянно пресса повседневной рациональности.

- Брешешь...

Я устало пожал плечами.

- Лжа мне Богородицей заборонена. Про то все знают.

Он резко, будто вспомнив, что мы и кто мы, зло спросил:

- Так что? Мне к Андрюшке в сеунчеи идти?

- Не в сеунчеи, а в послы. Чрезвычайные и Полномочные. В одного-единственного. Другого такого... не предвидится. И не к Андрюшке, а к Государю. Для служения "Святой Руси". А ежели нет... Ты, князь Давид, по суждению моему, многими потребными для такого места талантами господом нашим облагодетельствован. Но коли хочешь, чтобы твои таланты втуне пропали, в этой сырости да серости прокисли-вымокли... насильно мил не будешь. Придётся другого поставить. Тоже князя-рюриковича. Есть на примете. Послабее, конечно, но коли ты не схотел...

- Погоди.

Всё-таки, я пробил его самообладание. Он сидел на скамейке, схватившись за виски, пытаясь найти решение. Первая реакция в духе: лжа, вздор, хрень, чушь несусветная, рвалась с его уст. И тут же давилась. Он слишком много знал. Он, я уверен, знает об обоих моих планах - Крымском и Руянском, о постоянно повторявшихся при их обсуждениях таких же возражениях. Которые мною последовательно обламывались. Продуманностью, знаниями.

"Этого не может быть! Потому что не может быть никогда! Это ж все знают!".

И простенький вопрос: почему? Обоснуй.

Чтобы обосновать опровержение нужны не меньшие знания, чем для обоснования доказательства. А их нет. Тема из фактологии, из логики переходит в поле "верю/не верю". Но лжи нет и быть не может - по Богородице.

Есть страх. Неизвестного. И любопытство. От того же. Есть личная неприязнь. Ко мне. И репутация. Моя. Человека, который вот от него, лично, убежал. Да ещё и лбом в дубовые двери послал. И многое другое. Включая смерть Жиздора, взятие Киева, венчание Государя, избрание митрополита, сегодняшнее унижение ростиславичей, уже торжествовавших полную победу надо мной...

- Н-ну... положим... я скажу "да". И что?

- "Положим" мне не интересно. Я с этим ничего сделать не смогу. А вот если прямое "да", тогда я иду к Боголюбскому и прошу поставить тебя на это место. Это по нынешним делам.... непросто. Но я буду просить. За тебя. Если... Если он соглашается, то ты примешь присягу, которая должна быть при поступлении в государеву службу. И тогда я смогу рассказать тебе подробно. Первое дело - поехать в Иерусалим, сватом Всеволода. Вы же дружны? Вот и высватаешь ему принцессу. Дальше... Расскажу. Что и как мы хотим, что можем посоветовать. Помочь. А делать - тебе. На твой страх и риск. Потому как, сам понимаешь, отсюда, с Киева, дела Иерусалимские... да даже Константинопольские, видать смутно, команды командовать - глупо. Сам, княже. Тебе это дело самому тащить. На своих плечах.

Попрыгунчик, в отличии от Благочестника, например, не боится брать на себя ответственность. Ему не дают, а так-то он сам постоянно лезет во всякие... приключения.

- Та-ак. А ежели я, к примеру, вдруг соглашусь. То какое мне содержание положат?

Я оторопел и расхохотался.