Кангасейро

Вдали промелькнули два силуэта — это приближались к дому ее сыновья. Она им все расскажет. Не возьмет греха на душу, ничего не утаит, даже ради Домисио. Такова воля господня, и да свершится она! А если промолчать? Если скрыть от сыновей приказ Апарисио? Нет. Она никогда еще не осквернила своих уст неправдой. Если Домисио погибнет, значит, такова воля всевышнего. И, как только сыновья переступили порог дома, старуха поднялась с табурета и сказала:

— Сыновья мои, Апарисио прислал предупредить вас о том, что к посту Домисио должен опять вернуться в отряд.

И больше не произнесла ни слова. Потом она зажгла керосиновую лампочку, и тогда первым заговорил Домисио:

— Мать, я знаю, вам будет тяжело расстаться со мной. Но вы должны понять, что другого выхода нет. Я — кангасейро. Это время я скрывался здесь, вдали от людей, но, если бы правительство узнало, что я здесь, тотчас явились бы солдаты и не оставили бы в живых ни меня, ни вас, ни Бентиньо; правительство убивает, и наши люди отвечают тем же.

Синья Жозефина, ничего не сказав, отвернулась и молча поставила на стол еду. Все трое поели. Потом Бентиньо обратился к брату:

— Такова судьба нашей семьи, Домисио. Или быть убитым, или убивать. Мать очень страдает, но она видела несчастье, обрушившееся на Педра-Бонита. Видела, как правительство расправлялось со всеми…

Старуха поднялась из-за стола и, гневно взглянув на сыновей, крикнула:

— Замолчи, Бентиньо, замолчи! Наставления отца Амансио, видно, не смягчили зверя, который живет в тебе. Если и ты хочешь уйти с Домисио, то почему не идешь, не оставляешь меня одну на белом свете? Иди, я не задерживаю тебя. Останусь одна, чтобы умереть. И ты будешь убивать, будешь ползать, как ядовитая змея, по каатинге. Иди же. Зачем ты говоришь мне все это?

Сыновья молчали; по морщинистому лицу матери потекли слезы, как стекает смола с сохнущего дерева. Тягостное молчание вновь прервал Домисио:

— Мать, я знаю, что мне от рождения суждено расплачиваться за грехи других. Я понимаю, как тяжело быть матерью кангасейро. Но такова наша горькая участь. Правительство убило невинных в Педра. Я видел, мать, лицо мертвого святого. Видел его голову с длинными волосами в пыли, среди убитых паломников. Он не был святым, мать. Он был таким же человеком, как я и Бентиньо. Он лежал с открытым ртом, мертвый, как все смертные. Я ушел с Апарисио, потому что меня увели, я был как помешанный. Я погубил свою душу, мать, и должен был убивать, как другие. Я страдал так же, как страдаете сейчас вы, сеньора. А теперь стал тверже камня. Бентиньо все знает…

Голос Домисио терял свою грубость и становился мелодичным. Гитарист, распевавший тираны, хотел смягчить резкость своих слов:

— Мать, благословите своих сыновей.

Но синья Жозефина ничего не ответила и исчезла в своей комнате. Тогда Бентиньо и Домисио вышли из дому полюбоваться луной. Куда ни глянешь — все залито ее серебристым холодным светом. Обернувшись к брату, Домисио сказал:

— Как бы я хотел, чтобы Апарисио никогда не пришлось увидеть отчаяние нашей матери. Он только в нее и верит. Стоит ему заговорить о ней, как он весь меняется, даже голос становится мягче.

Все вокруг было тихо, и казалось, что весь мир принадлежит только им.

— Мать очень изменилась после смерти отца. Хотя он всегда молчал, ни во что не вмешивался, но много значил для нее. Теперь у бедняжки остались только мы. А это все равно что никого.

Бентиньо пытался отвлечь брата от его мыслей и стал расспрашивать о каатинге:

— Домисио, а негр Висенте еще молодой?

— Я бы не сказал, что он очень молод, ведь за плечами у него немало дел. Он из Монтейро из людей Санта Крус. Перешел к Апарисио еще с тремя ребятами, и у него уже до этого была группа в Параибе. Он толковый негр, Апарисио очень ценит этого дьявола и никогда ничего не предпринимает, не посоветовавшись с ним. Вот я расскажу тебе случай: это было в Мата-Гранде, штате Алагоас. Все уже было подготовлено. Апарисио договорился с полковником Фонсека об уничтожении какого-то его недруга. С этим делом нельзя было медлить, и пришел приказ закончить все как можно скорее. Двое суток шли мы, огибая Сан-Франсиско. Миновали владение капитана Мануэла Фелипе, совсем близко от линии железной дороги. Апарисио оборвал телеграфные провода. И, когда люди хорошо укрылись в энженьоке в одной миле от Мата-Гранде и были уже готовы к атаке, негр Висенте отозвал Апарисио в сторону и что-то тихо сказал ему. Апарисио умеет прислушиваться к тому, что ему говорят. Посоветовавшись с Висенте, он подозвал меня.

— Домисио, кум Висенте предупреждает, что эта атака рискованна. Нас могли предать… Я знаю полковника, который прислал мне деньги за эту услугу… раньше я имел с ним дело… Все это верно… Но кум говорит о возможности измены, и нужно прислушаться к этому. Да к тому же человек, передавший мне это поручение, упоминал, что тут замешана политика… а полковник Фонсека теперь взял верх.