Каникулы

Сестра явно кричала не из-за кошмара – ее напугало что-то другое. Или кто-то другой. Тот, кто, увидев, как я побежала к ней, бросился к Джи Хе и притащил ее сюда, чтобы она могла поймать нас с поличным. Немая дуэль между Чан Мином и Катей завершилась в ее пользу, но я попала под удар. Наказание за то, что покинула ханок ночью, оказалось суровым: спать до рассвета мне больше не пришлось. До того как поднимется лагерь, я должна была вымести территорию и вымыть туалет и душевые.

В предрассветных сумерках я неистово махала метлой, рассчитывая, что свист прутьев не даст спать моим мучителям, а потом гремела пустыми ведрами прямо под окнами Чан Мина. Пристройка, в которой ночевала Джи Хе, находилась поодаль, и наша начальница не должна была проснуться, а вот Чан Мин точно не заслужил спокойного сна.

Я выдохлась еще до начала «церемонии приветствия». Даже то, что ночью мне удалось хорошо поесть, не помогало – я чувствовала себя совершенно разбитой и мечтала об одном: лечь и отключиться. Теперь я, вероятно, походила на зомби не меньше остальных. Портрета сегодня я даже не заметила – поклонилась машинально, впервые за все время даже не взглянув на него.

Подъем до рассвета, ни минуты покоя днем, проповеди и сектантская еда, да еще и ночные пляски у костра – все это выворачивало людей наизнанку. Каждый здесь, возможно, когда-то тоже был нормальным. Но секта высасывает тебя незаметно, оставляя только оболочку. Пустую оболочку, мечтающую только о том, чтобы наконец выспаться. Нет-нет. Со мной не может быть так. Я должна выбраться отсюда. Я не стану такой, как они… Ни за что.

Да Вун не обманула. К утренней лекции она подготовила доклад, и Джи Хе, стоило ей окинуть наши ряды пристальным взглядом в поисках добровольца, тут же его получила. Услышав тему, она расплылась в улыбке. Не слишком-то благозвучное слово «бансутанг», похоже, ласкало ей слух.

Но не все разделяли ее радость. Ю Джон – а я внимательно наблюдала за ним – напрягся всем телом. Что же будет дальше?

Да Вун вышла вперед и начала рассказ. Она говорила долго и приводила множество деталей, но я не запомнила всего. Уже первая услышанная фраза оглушила меня, словно обухом по голове ударив. «Бансутанг» оказался инновационным лекарством от рака, созданным в общине.

Джи Хе с картонной улыбкой на лице продолжала одобрительно кивать, слушая, как Да Вун перечисляла чудесные свойства полностью натурального препарата, основным компонентом которого оказалась «вытяжка из соевых ростков», и распространялась о невероятном целебном эффекте, который он имеет благодаря благословению Пастора.

Как я поняла, в секте состояла группа ученых, в девяностых годах прошлого века – еще до того, как полностью погрязнуть в жизни общины, – занимавшихся изучением рака. Они якобы изобрели нечто инновационное, но официальная наука отвергла препарат, которому суждено было произвести революцию. И только Пастор – ну конечно, кто же еще? – понял настоящий потенциал изобретения. И когда традиционная медицина открестилась от нового средства, он принял под крыло опальных ученых.

Они продолжили разработки и создали лекарство, равного которому не было и нет. Уже почти двадцать лет оно спасает отчаявшихся. Побеждает недуг, многие годы считавшийся непобедимым. Спасает жизни.

Я слушала, затаив дыхание: настолько прекрасная сказка изливалась из уст Да Вун. Но… Да-да, и в этой далекой от жизни легенде было свое «но»: препарат способен излечить только посвященных – тех, кто следует слову Пастора и верен ему.

Да Вун приводила примеры чудесных исцелений, говорила о сотнях и тысячах якобы ныне здравствующих членов общины по всему миру, кто, отказавшись от помощи официальной медицины, излечился благодаря «бансутангу». Она говорила так вдохновенно и в то же время настолько естественно, что трудно было усомниться в том, что препарат действительно работает.

Да Вун обладала даром убеждения. И Джи Хе, похоже, тоже заметила это. Она смотрела на девушку с легким прищуром, словно все еще не веря, что едва-едва оперившийся птенец уже готов вылететь из гнезда. Уверена, что в тот самый момент она прикидывала, куда бы в первую очередь направить Да Вун проповедовать идеи секты.

И как только они могли так долго скрывать этот талант на кухне? Я прикусила губу: это меня надо благодарить за то, что помогла открыть его. Теперь Да Вун понесет слово Пастора в массы, и стоит ли сомневаться, что ее пламенные речи привлекут немало адептов. В следующий раз он посмотрит на меня с насмешкой, подумалось мне, ведь я ему помогаю.

Мой взгляд переметнулся на Ю Джона, и мысли испарились из головы. Пока Да Вун продолжала соловьиной трелью изливать на нас все, что знала о чудо-лекарстве, он трясся от напряжения. Да, я ясно видела, как напряглась и покраснела его шея, как взбухли на ней жилы, как дрожали его сцепленные в замок и спрятанные под столом руки.