Каникулы в Риме

– Ты действительно хочешь послушать оперу?

– Она помогает думать.

Вот так всегда. Максу лишь бы думать – ни на минуту не может отвлечься. Ладно, если ему так нравится, пускай будет так. Он ведь словно ребенок, которого впервые повезли в путешествие и разрешили брать себе все игрушки, какие найдет.

Почему бы не поиграть в термы Каракаллы, в самом-то деле.

Возвращались в отель около десяти вечера, уже в темноте, пешком. Ужинали в крохотной забегаловке – Макс то ли пошел вразнос, компенсируя годы воздержания от простых жизненных радостей, то ли себя проверял, Инга не знала. Зато она чувствовала, что идет с ним под руку по городу и настроение зашкаливает за отметку «отличное». Даже предстоящий разговор, который непременно состоится и вряд ли окажется легким, сейчас не страшил. Ну и пускай. Пускай, даже если… если все закончится и станет не так после этой поездки. Сейчас – это сейчас, и нет ничего, кроме этого момента. Ни прошлого, ни будущего.

Инга думала о разном и потому, когда на них напали, даже не сразу поняла, в чем дело.

Они с Максом шли по освещенной улице, и вдруг из проулка выдвинулись тени. Все совершилось стремительно, как вчера с машиной, только на сей раз тихо, без ругани таксиста и визга тормозов. Просто кто-то аккуратно разъединил Ингу с Максом, смрадное дыхание толкнулось в ухо, а в бок уперлось что-то твердое и острое, и на чистом русском языке Инге сказали:

– Шагай. Тихо.

Она пошла. Никакого страха Инга не испытывала, в ней словно отключилось все, кроме способности соображать. Не мешало даже выпитое за ужином вино. В экстремальных ситуациях Инга начинала думать и действовать, и сейчас это могло ой как пригодиться. Это тебе не конференция, где конкурент огорошил каверзным вопросом…

Бандитов было двое. Они завели пленников в закуток, где стояли мусорные ящики и пахло вовсе не по-итальянски – цветочно-пыльно с примесью выпечки, а вполне себе интернационально, отбросами. Крупная крыса шмыгнула в сторону, метнулась по мостовой ее хвостатая тень.

Тот, который держал Ингу, встал к стене, а тот, который вел Макса, пинком отправил Амлинского на землю. Макс распрямился – короткое движение рукой, – согнулся снова. Только тогда в неверных тенях Инга поняла, что Макса бьют.

Если наступить каблуком на ногу похитителю… ах да, у нее нет каблуков. На ней очень практичные и совершенно бесполезные босоножки.

Макс стоял на карачках, опустив голову и тяжело дыша: по всей видимости, ему врезали в солнечное сплетение.

– Амлинский, – произнес тот, который возвышался над ним, – ты что это, предупреждений совсем не понимаешь?

– Иди на хер, – пробормотал Макс.

– Невежливо, – оценил похититель и врезал ногой еще раз, так, что Макс повалился на бок. – Босс тебя предупреждал? Предупреждал.

– Сюда за мной… полетели? – Он продолжал говорить, и ехидство сквозило в голосе, как уж в пруду. – Такой я ценный экземпляр?

– Так в Москве за тобою все время охрана таскается, друзья твои, – любезно объяснил похититель. По части ехидства он тоже был если не чемпион, то мастер спорта. – А тут вдруг – улетел! Ну, мы быстро выяснили куда, за часок всего. И добро пожаловать в прекрасную Италию! Босс сказал, тут с тобой легче будет поговорить. Так вот, – человек присел на корточки над Максом, который все лежал, скорчившись, – ты подумай над нашим деловым предложением. А то, знаешь, человеческая жизнь хрупка и может в любой момент кончиться. Человек внезапно смертен, а? Ха-ха!

Образованный, подумала Инга с дикой злостью, подумала – и пнула бесполезной босоножкой своего пленителя под коленку. Пленитель взвыл, но жертву не отпустил, а тот, кто был рядом с Максом, обернулся. Лица плыли белесыми кляксами.

– И твоя девочка тоже смертна, – протянул он задумчиво. – Времени тебе, короче, до завтрашнего вечера отпустим. Или до послезавтрашнего. Лучше уж реши все как надо, а? Мы калечить не любим, убивать не любим, мы договориться хотим. Сейчас не девяностые, – протянул он задумчиво, – нет, не девяностые… А жаль. – Встал и кивнул напарнику: – Пошли.

Бандит отшвырнул Ингу так, что она ударилась о мусорный контейнер, но, к счастью, не упала. Оглянулась – никого, пустой закуток, провалились, словно черти в ад. Вся история и двух минут не заняла. Макс зашипел, ругнулся, пытаясь встать. Инга подошла и склонилась над ним, чтобы помочь.

– Он тебя не ранил? – Собственный голос звучал отстраненно и сухо.

– Нет, только врезал, – ответил Макс зло. – Подожди… минуту. Я дух переведу.

Инга стояла, ждала и молчала. Наконец Макс сделал попытку подняться, и это ему удалось. Инга поддержала его под локоть.

– Стоять можешь? А идти?

– Могу.

В гробовом молчании они вышли (вернее, выползли) на улицу, доковыляли до отеля – к счастью, идти было не очень далеко, напали на них за квартал до гостиницы. Клерк за стойкой проводил постояльцев удивленным взглядом, но Инга через силу ему улыбнулась, и он успокоился. Макс выглядел как сильно перебравший турист, не более. Пусть уж идет в свой номер и не блюет на ковролин.

В номере Макс сел на кровать и покачался туда-сюда.

– Ведро? Тазик? Пакет? – спросила Инга.