Каникулы в Риме

– Спасибо за заботу, но ничего из вышеперечисленного.

Максим Амлинский как он есть: ему накостыляли, а он без запинки выговаривает длинные слова и улыбается из-под растрепанной челки.

В этот момент Инга его почти ненавидела.

Она села на свою кровать напротив и произнесла все тем же нейтральным тоном:

– Мне нужны объяснения.

– Я понимаю. Но для начала – извинения. – Он наконец распрямился и привалился к стене. – Прости, что ты оказалась в это втянута.

– Макс, что делают в Риме русские бандиты с разговорами о девяностых? Я поняла, что они приехали за тобой. Ты их знаешь?

– Уже встречались.

– Когда?

Он скривился и потер ладонью живот; белая майка была безнадежно испачкана. Опять отельная химчистка получит работу.

– Три недели назад, в Москве. Ты была в Новосибирске, помнишь?

– Да.

– Я тогда уже начал зондировать почву в плане «Доступного дома». В качестве пробной территории выбрал, как тебе известно, Свиблово и стал наводить справки. Но, видимо, такие вещи не проходят незаметно, и ко мне нагрянули родные свибловские пацаны, «бандиты по недвижимости». – Макс перевел дух. Инга терпеливо ждала. – Занимаются в основном тем, что подсовывают пенсионерам липовые бумаги, выселяют и забирают квартиры в собственность. Периодически органы правопорядка раскрывают подобные организации, однако чаще всего везде хорошо «подмазано»… Тот, что ко мне пришел, Григорий Ячуков, – он из тех, кто приятно и удачно раздал взятки. Легальный бизнесмен, не подкопаешься. Посоветовал коллеге, то бишь мне, не лезть в тот сегмент рынка, который давно и прочно поделен другими. Элитной недвижимостью подобные люди занимаются чрезвычайно редко, и я с ними не сталкивался. Тут вроде все было вежливо: пришли, предупредили.

– Ты не остановился и мне ни слова не сказал, – резюмировала Инга.

– Я велел Илье этим заняться. Тебя не хотел тревожить, не твое это дело совсем, – сказал Макс раздраженно. К нему возвращалась самоуверенность. – Мы решили, что они побоятся лезть. Они… не струсили, скажем так, а теперь вот решили снова поговорить на нейтральной территории. Ячуков даже на билеты своим бандитам расщедрился…

– Тебе это смешно?

– Мне смешно, что они меня так боятся. Значит, есть чего бояться? – Кряхтя, словно древний старец, он встал и побрел в ванную. – Опять все стирать. Никакой справедливости.

– Макс, постой, – попросила Инга, и он вопросительно обернулся, держась за дверь в санузел, – ты что намерен делать?

Амлинский пожал плечами.

– Вымыться. Позвонить Илье. Смотреть Рим. Что я могу сделать?

– Что ты им ответишь?

– Там посмотрим. – И ушел в ванную.

Когда он вышел, Инга сидела в той же позе. Макс был без футболки, вытирал лицо полотенцем; на теле виднелись кровоподтеки.

– Инга, послушай, – начал он, швыряя полотенце обратно в ванную, – извини. Я не знаю, как просить у тебя прощения за то, что они сделали.

– Я знаю, – сказала она холодно.

– Прибавку к зарплате? Миллион алых роз? Скажи, и я сделаю.

– Скажешь им «нет».

Он сразу прищурился, словно тигр.

– Не хочешь сдаться на милость бандитов, Инга Михайловна? Они же тебя обещали убить, за компанию со мной.

– Мне все равно. На такие предложения соглашаться нельзя. Пусть Илья задействует наши резервы.

– Генерала, что ли?

– Именно. И в полиции у него есть знакомые. Пусть прижмут этого Гришу как-его-там, он хочет войны – пусть будет война.

– Гм.

– У меня только еще вопрос, Макс. Откуда они все-таки узнали? Кому ты говорил о проекте? Он ведь пока на стадии разработки, мы даже опросы толком не начали, а ты говоришь – три недели…

– Все-таки мы узнавали ситуацию, верно? Могло просочиться.

– Почему это тогда их встревожило, если они не в курсе деталей? А детали знает ограниченный круг людей: ты, я, заместители, Ольга, еще пара человек из «Мэзона». Глупо подозревать всех, но…

– Но проверить надо. Я понимаю. Впрочем, разве это имеет значение, если мы говорим им «нет»?

Макс подошел и опустился на кровать рядом с Ингой; она не отодвинулась, и сидели они совсем близко. Все-таки короткие эти кровати в отелях…

– Мироустройство в последнее время определенно дает сбой, – тихо сообщил Инге Макс. – Я тебя знаю уже шесть лет, и ты все равно умудрялась преподносить мне сюрпризы. А сейчас я понимаю, что этот не последний. Чего я еще не знаю о тебе, Инга?

– Ничего, – ответила она, глядя ему в глаза, – ничего ты обо мне не знаешь пока, Макс.

Приглашение подобного рода мог бы проигнорировать только дурак.

Максим Амлинский дураком не был.

11

Человеку разумному надлежит избирать пути, проложенные величайшими людьми, и подражать наидостойнейшим, чтобы если не сравниться с ними в доблести, то хотя бы исполниться ее духа.

Утром Инга, открыв глаза, первым делом увидела на тумбочке цветок. Роза лежала – длинная, настоящая, темно-бордовая и на вид такая свежая, что захотелось подтащить ее поближе и прижать к губам. На шип была наколота записка. Улыбаясь, Инга сняла ее.