Каникулы в Риме

Возвращались уже привычной дорогой, медленно. Инга шла рядом с Максом, цокала каблучками, оглядывалась по сторонам. Ничего подозрительного. До той самой подворотни, где их, как и вчера, поджидали двое.

Даже скучно – настолько предсказуемо.

Инга пустила каблуки в ход, но ее за мгновение скрутили так, что она даже пошевелиться не могла, и втянули в переулок, словно космический корабль – в черную дыру. Туда же влетел Макс, причем самостоятельно, развернулся, отступая, выставил перед собой кулаки. Шедший за ним мужчина рассмеялся.

– Слушай, Амлинский, ну ты клоун! Ты не понимаешь, что бесполезно, или рисуешься перед телочкой? – Он остановился рядом, Инга наконец его разглядела: очень худой, даже костлявый, лицо вытянутое, желтоватое (хотя, может, это свет фонаря), с большими залысинами. Встретишь такого человека на улице – ничем не вызовет подозрения и уж тем более не испугает. – Телочка у тебя, конечно, хорошенькая. Беленькая… Люблю беленьких. Давай, Амлинский, проблей свои жалкие извинения, и я, может, с ней не развлекусь. Ты не понимаешь, что тебя не одобряют? Не понимаешь, когда остановиться надо?

Инга прекратила дергаться, висела в руках второго мужчины, который так и не проронил ни слова, и думала. Что-то в этой сцене не давало ей покоя.

Макс все стоял в боевой стойке; Инга и не подозревала, что он умеет драться. Хотя Оксфорд, бокс, спорт джентльменов… конечно. Вчера его просто застали врасплох.

– Я уже тебе дал ответ, – сказал Макс, – на хер иди.

– Жалко, – искренне заметил мужчина. – Правда, жалко. Мы ведь люди не жестокие, ни тебя, ни телочку твою уродовать не хотели. А теперь придется. К чему ты нас вынуждаешь, Амлинский? Да еще в священном городе Риме, в двух шагах от Ватикана!

Он, наверное, продолжил бы распространяться, если бы не раздался еще один голос, который Инга никак не ожидала сейчас услышать:

– Эй, ребятки, что тут у вас?

Бандит, державший ее, повернулся всем корпусом, и потому Инга тоже смогла увидеть: в переулке стоял Глеб, моргая на фонарь. Людмилы с ним, слава богу, не было.

– А ничего особенного, – ласково сказал ему костлявый, – ничего, дедок. Иди-ка ты куда шел.

– Макс, – спросил Глеб, – у тебя неприятности, что ли?

– Мужской разговор, – откликнулся Амлинский.

Инга похолодела. Глеб – неучтенная переменная, его не должно здесь быть, он же простой турист. Все эти разборки… мирное население не должно пострадать. У этих двоих вроде бы пистолетов нет, но полагаться на это не стоит. Глеб все топтался, сделал нерешительный шаг вперед, превратив себя в третью цель… Воспользовавшись некоторым замешательством того, кто ее держал, Инга с силой ударила бандита каблуком по ступне, вывернулась из разжавшихся рук и метнулась к Глебу:

– Уходите отсюда!

– Так, ты, девочка, стой и не мешай. – Турист отодвинул ее в сторонку, поплевал на ладони и закатал рукава. Видимо, он всерьез готовился подраться. – Слышь, ты, пацаненок, моего друга не трогай.

– Или что? – насмешливо поинтересовался костлявый.

– Или то, – туманно объяснил ему Глеб и вдруг двинулся вперед так быстро, как Инга от него не ожидала. Что-то метнулось, что-то звякнуло; нож отлетел в сторону, сверкнув в фонарном свете золотой рыбкой, кто-то с ревом повалился на асфальт, с мусорного контейнера дружно прыснули крысы, а второй бандит с утробным воем двинулся к месту потасовки… И в переулок ударил такой яркий свет, что Инга на мгновение ослепла и перестала понимать, где находится. Зажмурившись, она с силой потерла глаза, потом открыла их и заморгала. Тушь, наверное, некрасиво размазалась… Ну и черт бы с ней.

Кто-то взял ее за руку, Инга дернулась – но это был Макс.

– Все, – сказал он и притянул девушку к себе. – Вот и все. Быстро и аккуратно, что и требуется для… личностей подобного рода.

Вокруг что-то происходило: топали, громко и весело разговаривали по-итальянски. Инга стояла, уткнувшись носом в рубашку Макса, хорошо пахнущую, дорогую рубашку (не из того списка, что она ему, как дурочка, оставила перед отъездом в рамках их шпионской легенды!), и чувствовала, что впервые в жизни готова заплакать навзрыд. Потом сглотнула пару раз, и прошло.

Глаза понемногу привыкли к свету: выход из переулка перегораживал мини-вэн, с крыши которого бил мощный прожектор. Метались по стенам сине-красные сполохи, и Инга поняла, что это мигалка. Да и надпись La Polizia на боку мини-вэна, выведенная крупными буквами, не оставляла сомнений в пришествии квалифицированной подмоги.

– Откуда здесь полиция? А Глеб?

– Я потом объясню. Ты сможешь побыть одна? Мне нужно поработать переводчиком.

– Да, конечно.

– Вот этот симпатичный полицейский постоит с тобой.

Полицейский – внушительная тушка в черной форме, парень лет двадцати пяти, красавец писаный, каких поискать, – растянул губы в улыбке и что-то сказал Инге по-итальянски.

– Buongiorno! – сказала и она ему. – То есть, buonasera…[17]

На этом запас слов оказался благополучно исчерпанным. Можно было бы еще сказать спасибо, но вряд ли от нее ждали цветистых и многословных благодарностей на итальянском. Пусть Макс отдувается.