Каннибалы и короли. Истоки культур

«Нехватка женщин, являющаяся косвенным следствием восхищённого отношения к маскулинности, в конечном итоге приводит к острой конкуренции и тем самым усиливает весь комплекс уайтери [мужской ярости], приводя к ещё большей воинственности и агрессии. В прикладном плане почти каждый случай отпочкования одной деревни от другой, который я исследовал, был связан с хронической внутренней распрей из-за женщин, причём во многих случаях вражда между группами начиналась уже после того, как они обособлялись друг от друга» [Chagnon 1968b: 151].

Сами яномамо тоже «считают борьбу за женщин основной причиной своих войн».

Однако агрессивные мужчины присутствуют не во всех деревнях яномамо. Шаньон делает акцент на том, что в деревнях, расположенных, в соответствии с его терминологией, в «центральных» и «периферийных» районах, присутствуют разные масштабы жестокости. В деревнях, находящихся на «периферии»,

«конфликты с соседями происходят реже,… интенсивность военных действий гораздо ниже… Деревни имеют меньший размер… Агрессия и насилия проявляются значительно реже и в ограниченном количестве форм» [Chagnon 1968b: 114].

Итак, вот перечень фактов о яномамо, которые требуется объяснить: (1) маленькие деревни и низкая общая плотность населения, несмотря на очевидное изобилие ресурсов; (2) повышенная интенсивность военных действий и комплекс мужской свирепости в «центральных» землях яномамо; (3) убийство младенцев женского пола, несмотря на потребность в большем количестве женщин, связанную с дисбалансом в соотношении между полами и практикой полигинии – потребность достаточно сильную, чтобы она стала мотивацией для вечных распрей и насилия, сопровождающегося убийствами.

Представляется, что все эти особенности социальной жизни яномамо хорошо согласуются с тем общим объяснением происхождения войн среди групп охотников-собирателей и деревенских обществ, которое рассматривалось выше. Несомненно, можно привести свидетельства того, что яномамо не так давно взяли на вооружение какие-либо новые технологии либо интенсифицировали те, что уже у них имелись, – это и привело к настоящему демографическому взрыву. Последний, в свою очередь, спровоцировал истощение окружающей среды, а оно вызвало рост детоубийств и войн в рамках систематических усилий, направленных на то, чтобы рассредоточить поселения и не дать им стать слишком большими.

Для начала рассмотрим демографическую ситуацию. Как утверждает Жак Лизо,

«поселения коренных жителей традиционно располагались вдали от судоходных рек, поэтому для того, чтобы их обнаружить, приходилось несколько дней пробираться через густые неисследованные леса… Только недавно, после примечательного расширения поселений на незанятые территории – расширения, вызванного в равной степени как дроблением деревень, войнами и конфликтами, так и впечатляющим демографическим ростом, – некоторые группы примерно в 1950 году обосновались на Ориноко и её притоках» [Lizot 1971: 34–35].

Джеймс Нил и Кеннет Вайсс [Neel and Weiss 1975] считают, что за последние сто лет общее количество деревень яномамо на территории, которую изучал Шаньон, увеличилось более чем в два раза. По их оценкам, совокупный темп прироста населения за тот же период составлял от 0,5 % до 1 % в год. Однако темпы демографического роста в деревнях, где сегодня ведутся наиболее интенсивные военные действия, были гораздо выше. Если сто лет назад там существовала всего одна деревня, то сейчас в 12 деревнях, изученных Шаньоном, проживают две тысячи человек. Если предположить, что исходная деревня разделилась пополам, когда её население достигло 200 человек, то темпы роста новых поселений составят более 3 % в год. Однако в настоящее время раскол деревни в зоне боевых действий в типичном случае происходит ещё до того, как её численность достигнет 166 человек, поэтому можно предположить, что темпы демографического роста на этих территориях были ещё выше.