Каннибалы

Эта квартира на Петровском ему тогда понравилась сразу. С первого взгляда. «Лид, прямо можно представить, что не уезжали из Питера». Жена с сомнением трогала проводку, выведенную поверх стен: не провода, а переплетенные шнуры. С еще большим сомнением заглянула на трубы. «Не уверена, что это комплимент». В их питерской квартире на канале Грибоедова, в старом доме, не знавшем капительного ремонта с самой постройки в 1890 году, все время что-то капало, прорывалось, вырубалось. Лида была сыта по горло.

«Починим!» – уверял ее Петр. Лида задумалась. «Вложимся в ремонт». Лида не спешила с ответом. «Знаешь, я могла бы жить в старой квартире, но только в которой никто не умирал. Особенно каким-нибудь ужасным образом», – наконец призналась она. В Питере, где сперва была революция, потом первый голод, потом репрессии, потом блокада и второй голод, потом второе колесо репрессий, с этим было трудновато. В Питере чужое горе так и сочилось из старых стен, если, конечно, у вас было немного распоясавшееся воображение и немного расшатанные нервы. У Лиды в тот момент все оно именно так и было.

Именно поэтому Петр принял предложение Бориса.

Именно поэтому переехал с Лидой в Москву.

Вторая квартира, которую хотел показать им агент в тот день, была в новостройке на окраине Москвы. «Свежий воздух!» – расхваливал агент. «Полная жопа», – перевел Петр. И решил за обоих: «Берем эту». Лида надулась. Потом сказала: «Но только если очень хорошо вложишься в ремонт». Петр обещал. В итоге ремонтом занималась Лида.

«Она чинит, я порчу, – думал Петр, глядя на воду. – Вот так у нас все».

Он постоял, послушал, как булькает у ног, как у соседей этажом ниже зарождается и набирает силу паника. Зажужжал дверной звонок. Петр отсчитал до пяти. Перекрыл воду. Закричал: «Иду!» Перед самой дверью громко: «Протечка у нас, я все вам оплачу». Набросил на лицо выражение раскаяния, уместное перед теми, кому только что затопил потолок, и распахнул дверь.

– Приветик, – сказал отец. – Круто, что ты еще дома. Ты уже поел? А что за протечка?

– Вы нас затопили! – донесся голос соседки снизу. – Потолок намок!

Затопали вверх шаги – их ритм говорил о готовности к схватке.

Петр высунулся:

– Да, простите… У нас тут жопа. Но я вам ремонт оплачу.

Отец шагнул через порог.

Отец кокнул над сковородкой еще два яйца. Петр сел за стол. Боком, как гость.

– Ну ты же сказал – «все хорошо», – объяснил отец, ставя тарелки. Вытолкнул лопаткой яичницу. – Я сразу и приехал.

– У меня все хорошо.

– Угу. А Лида где?

– На работе.

Воду уже собрали тряпкой. С соседями – объяснились.

– В прошлый раз, когда ты мне сказал, что у тебя все хорошо, тебя везли в Военно-медицинскую академию. С огнестрелом и подозрением, что придется делать пневмоторакс.

– А, – согласился Петр.

Взял вилку и нож.

Отец вилкой выпустил из яичницы жидкий желток. И Петр, жуя, стал рассказывать о своих находках. Жучке в телефоне и удаленных страницах в соцсетях.

– Не понял, – только раз перебил его отец. – А какое это имеет значение?

– Ай-пи адреса?

– Мне гораздо меньше нравится та, вторая девица.

– Балерина?

– Нет. Соседка.

– Противная, да. Но безопасная.

– Не в этом дело. Человеку свойственно не искать себе неприятностей, а бегать от них. От любых. Включая родную милицию. А девица эта к тебе так и липнет.

– Я больше не милиция, – скривился сын.

– Бывших ментов не бывает. Это пожизненно.

Отец оживил на столе айпэд и уткнулся в новости. Старая привычка читать за завтраком газету. Только вместо листов, пачкающих пальцы типографской краской, теперь экран. В кривое зеркало российской прессы отец не заглядывал. Предпочитал независимый портал, работавший по-русски из маленькой прибалтийской страны. Есть, читать и разговаривать – одно не мешало другому.

– Ну так что соседка? Чем тебя не устраивает?

– Суется больно. Вот чем.

– Просто тупая, как носорог. И такая же пробивная. Вот и все… Понимаешь, отец, человек, который удалил профили в соцсетях, оставил след. Ай-пи адрес компьютера или другого устройства, с которого он это сделал. И когда у тебя есть ай-пи адрес, то…

– Понял-понял. След. А почему оставил? Если не дурак, то сразу бы за собой все следы подтер.

– Нет, пап, ты не понимаешь.

– Я старая школа. Я больше по соседям побегать, с людьми поговорить. Другое поколение, чего уж… Что?

Петр остановился с ножом в одной руке, с вилкой в другой.

– Наелся уже?

– Другое поколение, говоришь?

Может такое быть, что человек, который удалил профили Ирины, и правда не совсем понимал, какой след оставляет? Может. Если человек – из поколения, которое выросло до прихода Интернета.

Но отец уже опять смотрел в экран.

– Ни хрена ж себе, – сказал экрану. – Ты ведь его знал по Питеру, да?

– Кого? – не понял Петр.

Отец развернул айпэд, подвинул к Петру.

– А по телеку в новостях у нас, конечно, будут молчать, – заметил отец.

На фотографии Андрей улыбался.

Троих журналистов расстреляли на дороге.

Кто, почему, как так вышло, сайт не сообщал: никто еще ничего толком не знал.