Кант: краткое введение

Однако, если категорические императивы возможны, должны существовать и принципы, посредством которых разум находит их. Так как перед практическим разумом стоит столь же масштабная задача, как и перед теоретическим, ответ должен быть таким же масштабным. Мы должны доказать, что возможно синтетическое априорное практическое знание. Высший принцип гипотетического императива, как мы уже видели, аналитический. Ведь гипотетический императив ни к чему не обязывает человека, а просто указывает ему на средства, необходимые для достижения цели. Категорический императив предлагает реальные и безусловные обязательства: в этом смысле они синтетические. А если они основываются только на разумело являются априорными. Сами формы, в которые облечены категорические императивы, не позволяют выводить из каких-либо других источников — склонностей, желаний, побуждений, то есть эмпирических условий человека; никоим образом невозможно вывести категорический императив из «особого свойства человеческой природы» (т. 4, с. 200). Так, Кант отрицает всю существовавшую до него этику, утверждая, что она неспособна обосновать «безусловную необходимость» морального закона. Эта необходимость обосновывается из теории априорности. И все ссылки на эмпирические условия — даже на самые распространенные особенности человеческой природы — должны быть выведены из области морали (т. 4, с. 202).

Категорический императив

Высшее выражение категорических императивов называется категорический императив, то есть допускается, что существует или должен существовать один определяющий принцип (вероятно, чтобы избежать конфликтов различных долженствований). На деле он сформулирован пятью различными образами, в два из которых введены дополнительные понятия. Категорический императив обычно считают составным законом разума, состоящим по крайней мере из трех частей. Вывод этого закона в его первой и самой знаменитой формулировке таков.

Если мы желаем найти императив, базирующийся только на разуме, мы должны абстрагироваться от всех различий между разумными существами, обусловленных их желаниями, побуждениями или склонностями, то есть всеми эмпирическими условиями, которые влияют на их поступки. Только так наш закон будет основываться исключительно на практическом разуме. В процессе этого абстрагирования я встаю на точку зрения члена интеллигибельного мира. Эта точка зрения находится вовне моего опыта, однако она может быть принята любым разумным существом в любых обстоятельствах. Таким образом, сформулированный мною закон становится универсальным законом для всех разумных существ. Принимая решение о поступке, разум подталкивает меня поступать так, как если бы максима моего «поступка посредством…. воли должна была стать всеобщим законом природы» (т. 4, с. 196). (Термин «максима» обозначает одновременно и принцип и мотив: категорический императив всегда и приказывает и устанавливает закон.) Этот принцип в каком-то смысле формален, он не приказывает ничего особенного. И в то же время он синтетический, поскольку определяет все возможные Цели поступка, разрешая одни и запрещая другие. Например, он запрещает нарушать обещания, поскольку желать всеобщего нарушения обещаний значит отменять обещания вообще и таким образом лишиться всякого преимущества от нарушения обещания. Запретные конечные цели поступков показаны как втягивающие человека в противоречие, потому что они противоречат высшему моральному закону.

Эту первую формулировку категорического императива Кант рассматривал как философскую основу золотого правила, согласно которому поступать надо так, как хочешь, чтобы поступали с тобой. В этом смысле априорно ясно, что он основан только на разуме. И это объясняет его «всеобщую» форму и необходимость, воплощенную в категорическом «долженствовании».