Капиталисты поневоле

Земля стала более предпочтительным вложением капитала для флорентийских патрициев и для элит других городов-государств, особенно венецианцев (Woolf, 1968) в xvi-XVII вв. Личфилд (1986) подсчитал, что стоимость сельскохозяйственной земли в руках флорентийских горожан в 1534-1695 гг. поднялась на 165% и после этого стабилизировалась (с.219). Землевладения флорентийцев в contado и за его пределами все больше концентрировались в руках немногих богатых семейств за счет менее богатых, которые были вынуждены из-за падения доходов и роста стоимости жилья и расходов на приданное продавать свои маленькие держания самым богатым патрициям (с.215-232).

Флорентийские и прочие итальянские предприниматели покупали землю по совокупности политических, социальных и экономических причин. Флорентийские патриции покупали фьефы, недавно созданные герцогами Медичи; богатые простолюдины со всей Италии были покупателями еще более многочисленных анноблирующих поместий, созданных в герцогстве Милан, королевстве Неаполь и множестве других мелких политических образований (Litchfield, 1986, с.35-36). Подобные титулы наделяли социальным престижем после покупки и гарантировали некоторые политические привилегии в реаристократизированных городах-государствах Италии.

Цены на зерно в Италии утроились с 1500 г., и стабилизировались в 1620-х гг. (Abel, 1980, с.304-5), пришпорив стоимость земли и ренты, которая достигла пика через несколько декад по всей Европе (Abel, 1980, с.128-130, 147-153,161-164; Litchfield, 1986, с.225). Земля, следовательно, казалась хорошим капиталовложением для всех покупателей в XVI — начале XVII в., и относительно выгодной покупкой для богатейших семейств, которые все еще сохранили свои активы для инвестиций в последующие десятилетия.

Когда они сами и их союзники-патриции начали покупать землю в contado (Diaz, 1978, с.101-2), герцоги Медичи поменяли государственную налоговую политику Флоренции, чтобы благоприятствовать землевладельцам за счет городских потребителей. Начиная с XIV в., Флоренция эксплуатировала захваченные территории путем взимания тяжких налогов на землю с дворян и духовенства (Epstein, 1991; Becker, 1966). К началу 1400-х гг. сельская область давала половину обычных доходов Флоренции (Becker, 1968b, с.130)[112]. В 1534 г., однако, Флоренция заморозила суммы налогообложения с земли; они не пересматривались до 1830-х гг. Высокая инфляция в XVI в. снизила бремя поземельного налога в contado до номинального уровня (Litchfield, 1986, с.215-216). В 1550 г. прямые налоговые поступления с территорий за пределами самой Флоренции упали до 20% от ежегодного дохода правительства. Они поднялись до 27% обычных доходов в 1730-х гг. благодаря росту налогов с захваченных городов, таких как Пиза и Пистойа; поземельные налоги с contado продолжали уменьшаться. Потерянные доходы компенсировались косвенными налогами, которые взимались с массы городских и сельских потребителей (Litchfield, 1986, с.99-100).

Политика правительства в отношении продовольствия оставалась относительно постоянной с середины XIV в. и до конца правления герцогов Медичи в 1737 г. На протяжении этих столетий коммунальное и герцогское правительства накладывали ценовые ограничения на сельскохозяйственные товары и заставляли территории продавать продукты во Флоренцию, часто по цене ниже рыночной (Herlihy, 1967, с.156-60; Litchfield, 1986, с.244-261). Несмотря на подобный контроль, цены на продовольственные товары в Тоскане, как и повсюду в Европе, повышались в 1570-1650-е гг. (Litchfield, 1986, с.247; Abel, 1980, с.117, 150, 158).

Переход земли от сельских дворян к флорентийским торговцам, а затем концентрация аграрных держаний в руках богатейших патрициев, ставших нобилями, мало повлиял на организацию сельскохозяйственного производства. Точно так же и рост стоимости земли и десятилетия высоких цен на товары широкого потребления в конце XVI — начале XVII в. не вызвали каких-либо многочисленных технологических инноваций или капиталовложений в сельское хозяйство. Историки, изучающие флорентийское contado и сельскую Италию в целом, единогласны в том, что картина сельской жизни мало менялась на протяжении позднего Средневековья и Ренессанса[113].