Капитан Михалис

Осенью 1917 года рудник в Прастове пришлось закрыть, т. к., кроме убытков, он ничего не давал владельцам. Казандзакис и Зорбас расстались, но регулярно переписывались и навсегда сохранили теплые чувства друг к другу. Через год состоялась еще одна их встреча, о которой следует упомянуть особо. Зорбас, работавший в то время на руднике близ Каламаты, получил от своего бывшего хозяина приглашение ехать вместе в Россию. «Если поедешь, поеду и я. Если откажешься, я тоже не поеду», – так заканчивалось письмо Казандзакиса. Зорбас не колебался ни секунды. Перевезя семью к родственнику в городок Мессини, он спешит к писателю в Афины. Зорбасу, безусловно, тоже не терпелось побывать в стране, где рабочие и крестьяне строят неслыханную жизнь, но были у него и личные причины. Как вспоминает Галатия Казандзаки, он вознамерился разыскать родственников первой жены, живших, по-видимому, в Мариуполе, а также повидать вторую жену, которую судьба забросила в Белоруссию. Итак, вместе с Казандзакисом и членами правительственной комиссии по проблемам репатриации понтийских греков Зорбас в июле 1919 года прибыл в Новороссийск. «Там, – вспоминает дочь Зорбаса Андроники, – мой покойный отец как сыр в масле катался; он сам нам потом об этом рассказывал. Жили они в состоявшей из нескольких больших корпусов «греческой гостинице». Там же и столовались. В гостинице работало около тридцати женщин – горничные, танцовщицы, певицы… каких только национальностей среди них не было: русские, армянки, еврейки, черкешенки. Отец неплохо с ними позабавился…» К сожалению, это единственное документальное свидетельство, какое удалось найти, о пребывании Йоргоса Зорбаса в нашей стране.

По возвращении из России Зорбас и Казандзакис расстаются, теперь уже навсегда. Зорбас отправляется в Сербию, где работает на руднике неподалеку от Скопье, заводит новую семью, но о своем «ученом друге» не забывает. Интересуется Зорбасом и Казандзакис, о чем свидетельствуют, в частности, его письма из Германии Галатии Казандзаки:

«Позавчера получил письмо от Зорбаса, в котором он пишет, что дела у него идут хорошо. Посмотрим…» (1922).

«Зорбас мне пишет, чтобы я немедленно выезжал в Сербию, где он мне уже присмотрел дом и т. д. Пишет, что мы больше не будем разлучаться. То ли дела у него идут слишком хорошо, то ли с головой не все в порядке. Надеюсь, первое. Я ему ответил. Посмотрим…» (1923).

«Зорбас не ответил. Наверное, как ты мне пишешь, бродяжничает, и потому мечте о горах Сербии не суждено осуществиться…» «Зорбас не отвечает…» «Зорбас не отвечает – значит, бродяжничает…» «Напиши мне о Зорбасе. Что с ним? Почему мне не пишет?..» «Я жду твоего письма, напиши мне о Зорбасе…» (1924).

Из Сербии в Грецию Зорбас больше не вернулся. Пережив голод во время фашистской оккупации, он умер в начале 1942 года. Известие о его смерти потрясло Казандзакиса. Писатель не спал всю ночь, а наутро сел за роман, наброски которого делал, начиная с 1941-го.

Роман «Житие и деяния Алексиса Зорбаса», как и другие художественные произведения автора, в известной степени иллюстрирует его философские воззрения. Но абстрактная сверхзадача здесь воплощается достаточно органично в конкретных реалистических образах, достоверных описаниях и зарисовках. Задуманный в духе произведений Рабле, Сервантеса, Свифта, текст увлекает жизненностью персонажей, непревзойденным мастерством повествования, удивительным сочетанием юмора, гротеска, пародии с высокой трагедийностью. Перед нами своего рода «философское бытописательство», редкий сплав жизненной конкретики и абстракций, который, может быть, выглядел бы надуманно, не будь такого цельного связующего звена, как главный герой. «Пусть будет здоров Зорбас, – прошептал я, – ведь он наделил теплой любимой плотью зябнущие во мне от холода абстрактные идеи».

В отличие от несколько расплывчатого образа Одиссея, блуждающего в непостижимых глубинах небытия, Зорбас Казандзакиса конкретен, ярок и самобытен. Пожалуй, это единственное исключение из вереницы персонажей, приверженных «героическому пессимизму». Этот герой, подобно ребенку, более всего на свете ценит жизнь и видит мир в его первозданной простоте и красоте, удивляется и радуется самым обыкновенным вещам – дереву, морю, камню, птице, – всякий раз воспринимая окружающее как неповторимое чудо. «Великие мечтатели и великие поэты, – замечает писатель, – всегда видят все вокруг впервые. Каждое утро они открывают для себя новый мир. Точнее, не открывают, а создают его таким». Зорбас силен и богат своей слитностью с землей и природой, умением чувствовать глубоко и мыслить точно, гибко, образно, постигать сокровенную суть вещей и наслаждаться красотой жизни, стремясь сделать ее лучше, человечнее.