Капитан Михалис

Когда спустились сумерки, на узкой улочке послышался топот копыт. Прибыл капитан Сифакас со своей свитой. Двери дома Вангельо широко распахнулись. Потным, пропыленным мужчинам ударил в ноздри аромат жареного мяса и сыра. Дед поднял тощую Вангельо на руки и трижды расцеловал. Затем на нее набросилась вся новая родня. Все ее целовали, обдавая запахом пота, козлятины, винного перегара. Колючие усы и бороды чуть не в кровь ободрали ей щеки, пришлось опять идти наверх пудриться.

Маленький дом не мог вместить всех приглашенных. Женщины поднялись к невесте или прошли на кухню выкладывать подарки. Многие мужчины так и остались во дворе.

– Да что вы так раскричались! – увещевал гостей капитан Поликсингис. – Вы ведь тут не в горах!

– А кто кричит, уважаемый? – добродушно отозвался Манусакас. – Это мы так разговариваем.

Сиезасыр с Идоменеасом уселись в уголке и завели тихую, безмятежную беседу. Титирос восхищался тем, что обряд венчания сохранился у греков аж с самой античности. Казалось, его радовала не сама женитьба, а то, что женится он по традициям древних эллинов. Кир Идоменеас между делом сообщил ему, что вчера отправил английской королеве такое письмо, на которое она уж никак не сможет не ответить, причем – он уверен – ответ будет обнадеживающий.

– Даст Бог, кум, Крит наконец станет свободным, тогда и ты наверняка будешь счастлив в браке.

Явился капитан Михалис, как всегда мрачнее тучи. Снял платок, поцеловал руку Сифакасу, поздоровался с братьями и племянником, посмотрел на капитана Поликсингиса как на пустое место и уселся рядом с отцом.

– Что-то невеста уж больно худа… А, Михалис? – шепнул ему старик.

– Каков жених, такова и невеста!

Капитан Сифакс обреченно покачал головой.

– Да уж, два сапога пара!

Он хотел было что-то добавить, да не успел: в комнату вошел отец Манолис, у которого в рясе были глубокие карманы, за ним дьячок с усами, как у кабана, и Мурдзуфлос, помахивающий серебряным кадилом. Все встали. Невеста спустилась по лестнице, кум Идоменеас вскочил с дивана, взял за руку жениха. Мурдзуфлос подбросил угольков в кадило, и венчание началось. Невеста стояла, низко склонив голову, а вокруг, тяжело дыша, толпились ее неотесанные родичи – все пастухи да землепашцы. Каждый из этих мужчин знал толк в баранах и овцах, в быках и коровах, понимал, от какой пары будет наилучший приплод, поэтому сверлили глазами молодую чету, прикидывая, что даст такое спаривание.

– Ну и худа! Грудей-то совсем нет… Как же она детей будет кормить?

– Выкормит, не волнуйся! Помнишь, прошлый год была у меня коза Маврука? Тоже вымени видно не было. А потом окотилась – откуда что взялось!

– Так у этой и задницы-то нет – где ж ребенку поместиться?

– Бог не выдаст, свинья не съест! Женщина в замужестве всегда полнеет.

Плыл по комнате шепоток, монотонно бубнил поп Манолис. Наконец грянули «Исайя, ликуй!», кум обменял венцы, родственники обступили новобрачных, засыпая их пожеланиями. Затем все расселись за накрытыми столами, послышалось чавканье и бульканье. Все произошло так стремительно, что жених и опомниться не успел. С трудом различал лица, голоса… Вот отец возвышается на диване, словно на троне, и уминает жареного поросенка. По правую руку от него – капитан Михалис, по левую – капитан Поликсингис… А вот как будто появился брат жены, Дьямандис, в платке, надвинутом на самые глаза, и, ни с кем не поздоровавшись, прошел прямо на кухню. Капитан Поликсингис тут же вскочил, вылетел в кухню, и оттуда донеслись крики, брань и звон разбитого стекла…

Капитан Михалис заскрежетал зубами, хотел было вмешаться, да передумал. Подошла его дочь с подносом, угостила отца прохладным вишневым напитком. Капитан Михалис выпил, немного остыл, поднял на Риньо глаза, и суровые черты немного смягчились. Какая славная, услужливая девушка: чья же она? Не мог вспомнить. Весь вечер безошибочно угадывает, чего ему хочется – воды, вина, закуски или цигарку… Он знаком подозвал жену.

– Это чья ж такая? – спросил он, показывая глазами на Риньо.

Катерина вздохнула:

– Это дочь твоя…

Капитан Михалис опустил голову и не произнес больше ни слова.

С кухни вернулся разгоряченный Поликсингис. Все с любопытством воззрились на него. Поликсингис выдавил из себя улыбку.

– Выпил он, уж извините.

Он сел рядом с капитаном Михалисом, желая как-то загладить беспардонное поведение своего племянника. Капитан Михалис потянул ноздрями воздух и отодвинулся: от соседа вовсю разило мускусом. Но Поликсингиса, решившего выяснить отношения, это не остановило. Тут дело не только в племяннике… Он чувствовал, что в последнее время Михалис избегает его. Почему?.. В чем он провинился?.. Для храбрости капитан Поликсингис опрокинул одну за другой несколько рюмок и заговорил:

– Ты словно бы меня сторонишься, капитан Михалис. Отчего это?

– Ты бы лучше не спрашивал, себе дороже станет.

– А хоть и дороже… Давай уж начистоту!

– Туретчиной от тебя воняет, ясно? – отрубил Михалис.

– Как?.. Ты все знаешь? – смутился капитан Поликсингис.