Капитан Михалис

Капитан Михалис очнулся, удивленно взглянул на брата. Неужто за этими очочками может скрываться столько огня и страсти? Напоследок Сиезасыр повернулся к образу Богородицы и, воздев руки, воскликнул:

– Не плачь, Пресвятая Дева! Наша победа впереди! Пройдут годы, сменятся поколения, и Константинополь опять станет нашим!

Митрополит раскрыл объятия и принял в них оратора. Их тесным кольцом окружила толпа. Сиезасыр протер очки и огляделся, ища взглядом жену. Но Вангельо не было, и он устало опустился на скамью.

Когда заутреня окончилась и все вышли из церкви, капитан Михалис подошел к брату.

– Не посрамил нас! – только и сказал он.

Сиезасыр еще не успел прийти в себя. В голове у него все еще звенели колокола Константинополя.

– Что ты сказал, Михалис? – растерянно переспросил он.

– Ничего!

Они пошли рядом. Учитель устал, но домой ему не хотелось. Капитан Михалис отметил, что со дня свадьбы брат еще больше исхудал и сгорбился.

– Ну как там у тебя? – тихо спросил он.

Титирос ответил не сразу. В одно мгновение святой огонь погас в его душе, от Константинополя не осталось и следа.

– Это не жизнь, Михалис.

– Почему? Они что, тебя обижают?

– Да нет… Я для них будто и не существую… Смотрят на меня оба и молчат. А за спиной посмеиваются…

– Да какой ты мужчина после этого? Выгони его!

– Если я его выгоню, уйдет и она.

Молча они дошли до дома Вангельо. Капитан Михалис остановился у калитки.

– Они оба там?

– Да. Их водой не разольешь. Он не захотел пойти в церковь, не пошла и она… Разве это жизнь?..

Михалису стало жаль брата.

– Вот что, учитель, пойдем-ка вместе. Я им сейчас такое устрою, что она всю жизнь будет вертеться как уж на сковородке.

– Что ты, Бог с тобой! – ужаснулся Сиезасыр. – Только хуже сделаешь! Я потерплю еще немного, а там увидим…

– Что увидим?..

– Увидим… – повторил Сиезасыр, отводя взгляд.

Он подошел к двери и взялся за кольцо, чтобы постучать.

– У тебя что, и ключей нет? – удивился Михалис.

– Не дали… Сказали, чтоб стучал, они откроют…

Капитан Михалис схватил кольцо, вырвал его вместе с гвоздями и выбросил на улицу.

– Чтоб завтра же у тебя были ключи! – крикнул он брату и, тяжело печатая шаг, направился в сторону порта.

В лавке его дожидался капитан Поликсингис, причем с таким нетерпением, что секунды не мог усидеть на месте – то и дело вскакивал и выбегал на улицу, не идет ли. Несколько раз просил Харитоса сварить ему кофе, зажигал и тут же гасил цигарку – словом, нервничал, оттого что не знал, как начать разговор с капитаном Михалисом.

В глубине души он очень уважал капитана Михалиса и всегда стремился поддерживать с ним дружбу, однако последние события говорят о том, что какая там дружба – настоящая война между ними может пойти. Он прикрепил полоску черного крепа к феске в знак того, что скорбит об убитом Манусакасе.

– Харитос, а может, твой дядя дома? Ты бы сбегал! Скажешь ему…

Не успел он закончить, как на пороге вырос капитан Михалис. Кровь в нем еще бурлила от зажигательной речи Сиезасыра, а больше от того, что брат не имеет ключей от собственного дома.

Увидев незваного гостя, капитан досадливо поморщился, но все же выдавил из себя:

– Привет тебе, капитан Поликсингис!

– Доброго тебе утра, капитан Михалис!

Хозяин сбросил с головы платок, снял жилет, сел и, взяв со стола амбарную книгу, принялся ею обмахиваться. Некоторое время оба молчали.

– Ну и жара! – нерешительно начал капитан Поликсингис.

Капитан Михалис вместо ответа вытащил из-за пояса кисет и начал медленно-медленно скручивать цигарку – казалось, он никогда не закурит. Капитан Поликсингис затушил свою цигарку, откашлялся и пододвинул поближе стул.

– Я пришел поговорить с тобой.

– Слушаю.

– Только ради нашей древней дружбы сразу не кипятись – сперва выслушай до конца…

– Слушаю, – повторил Михалис.

– Я однажды уже пробовал, но ты не дал мне договорить. Заклинаю тебя, наберись на этот раз терпения!

– Я, кажется, уже сказал, что слушаю. Нечего вилять вокруг да около! Говори прямо: чего надо?

– Харитос, поди-ка, дорогой, купи мне табаку и папиросной бумаги. – Капитану Поликсингису не с руки было откровенничать при этом молокососе, вот он и придумал предлог.

Харитос неохотно слез с канатов и пошел выполнять поручение.

– Я пришел поговорить с тобой, капитан Михалис… – Поликсингис опять запнулся.

– Да разродишься ты когда-нибудь?!

– Гм-гм… я… это… об Эмине…

Капитана Михалиса точно подбросило со стула, он подошел к двери, выглянул наружу, но глаза его в этот момент ничего не видели, их застлала черная туча, которую лишь изредка прорезывали вспышки молний. С помутневшим взором он повернулся к Поликсингису и хрипло бросил:

– Не люблю я бабьих разговоров, ты же знаешь… Бабьи страсти и бабьи сплетни – это для тебя, я до них не охотник! Ты мой гость, за порог тебя не выставишь, но сделай милость – говори о чем-нибудь другом.

– Да не горячись, капитан Михалис, дай закончить… Эмине хочет креститься…

У Михалиса аж дух перехватило. Он сграбастал со стола первое, что под руку подвернулось, стиснул со всей силы, и в кулаке осталась одна пыль.