Капитан Риччи (СИ)

Никакие слова не могли сказать Риччи больше о серьезности сражения, чем это преображение щегольской Уайтсноу в воплощение практичности.

– Держись подле меня, – приказала капитан ей.

Риччи, наслышанная о безрассудстве капитана в бою, не обольщалась насчет того, насколько место за правым плечом Уайтсноу будет безопасно, но ни полслова не сказала об этом.

«Интересно», – только подумала она, – «если в бою меня пару-тройку раз прикончат, пройдет ли это в общей сутолоке незамеченным?»

Солнце начало клониться к горизонту, когда они, наконец, настигли галеон. Десятки «кошек» впились в окрашенный зеленым борт и под прикрытием отряда мушкетеров из лучших стрелков экипажа, абордажная команда принялась карабкаться на борт.

Число испанцев выстроившихся на палубе не превышало трех десятков. Ничтожно малое количество для корабля таких размеров.

Но еще удивительнее было то, что доски палубы бурели от засохшей крови, а на бортах белели, как шрамы, старые следы от «кошек». Они явно не первыми брали этот корабль на абордаж.

Но капитан не дала команде задуматься об этом, подняв саблю и выкрикнув:

– Вперед! В атаку!

Через пять минут из жалкой кучки испанских солдат осталось несколько человек, прижатых к гранд-мачте. Уставшие и израненные они сражались из последних сил.

Может, они побросали бы оружие и сдались бы, предпочтя быструю смерть смерти героической, но их капитан все еще стоял на ногах – и одно его присутствие поддерживало их дух.

Он был самым молодым из испанцев – всего на два или три года старше Риччи – и, по-видимому, стал командиром лишь потому, что все старшие офицеры были убиты. Его одежда вся была залита кровью, кираса покрыта зазубринами и вмятинами. Смуглое его лицо исказилось яростью, а отчаянные глаза были угольно черными.

В нем было что-то располагающее, что-то вызывающее уважение – в отличии от всех тех, кого Риччи встретила в своей новой жизни. Она порадовалась хотя бы тому, что ей не придется убивать его лично.

Когда Уайтсноу выбила меч из его руки, Риччи решила, что все кончено. Но капитан не спешила нанести последний удар.

Из последних сил стоящий на ногах испанец смотрел на нее с вызовом в глазах. Он, наверное, кинулся бы на Уайтсноу с голыми руками, если бы не мушкет в руках Тью.

– Я скажу это только один раз, – произнесла капитан. По взгляду Тью Риччи догадалась, что та перешла на испанский, но Риччи почему-то продолжала ее понимать. – Хотите остаться в живых?

Испанец молчал. Но он не отказался сразу, и теперь проигрывал внутреннюю борьбу со страхом. Выбирая между смертью физической и духовной, он выбрал тело.

– Да, – произнес он, опустив голову, словно не хотел, чтобы они видели его лицо при этом.

Уайтсноу улыбнулась еле заметно – всего на мгновение ее торжество прорвалось сквозь маску невозмутимости.

– Как ваше имя? – спросила она.

– Альберто Рамон Кристобаль Фареска Эскобар, мичман. Исполняю обязанности капитана… исполнял.

Тью присвистнул.

– Испанская любовь к многосложности… – хмыкнула капитан. – Я этого не запомню. Как и все.

– Зовите меня Альберто Фареска, – сказал он спокойно.

– Так лучше, – согласилась Уайтсноу. – Как вы понимаете, вы остались в живых не благодаря моему милосердию.

– Никогда не верил в милосердие англичан, – ответил тот, криво усмехаясь.

– Не нарывайся, – бросила капитан. – Ваше счастье, что мои люди не понимают испанского.

Впрочем, никого из людей Уайтсноу не интересовала их беседа. Они, за исключением Тью и Риччи, были заняты куда более интересным делом – мародерством.

– Не все, – поправил ее испанец. И впервые посмотрел прямо на Риччи.

Она, вероятно, выдала себя тем, что слишком внимательно следила за их разговором.

– Почти все, – бросила Уайтсноу, даже не взглянув на нее. – Поскольку ваш корабль никоим образом нельзя назвать достойной добычей, а я обещала своим людям именно такую, придется вам указать нам новую мишень.

– Хотите, чтобы я показал вам дорогу в Эльдорадо? – хмыкнул он.

На последнем слове Тью насторожился и принялся рыскать взглядам по их лицам, но, к своему разочарованию, он не мог усилием воли начать понимать испанский. Как Риччи, которая не помнила, чтобы учила какой-нибудь язык.

Она заметила, что для понимания фраз ей необходимо смотреть на собеседника, хотя бы краем глаза, и сосредоточиться на нем, иначе слова превращались в невнятную путаницу звуков. Только в последнее время она начала различать отдельные, простые и часто употребительные слова в потоке. Риччи хотела бы узнать, сработает ли это с текстом, но на корабле не были ни библиотеки, ни газет, и едва ли кто-нибудь, кроме Уайтсноу, умел писать.

– Я знаю, что Эльдорадо не существует, – ответила капитан. – Но я и не требую его. Нам достаточно будет каравана с золотом.

– Почти все золото с приисков, добытое в этом году, досталось капитану Айришу, – сказал Фареска.