Капитан Темпеста. Дамасский Лев. Дочери фараонов

— Огонь из носовых орудий! — крикнул капитан. — Хватит бить холостыми!

Двадцать матросов бросились на полубак, где стояли шесть кулеврин разного калибра, и в галиот, шипя и завывая, полетели ядра.

На галиоте попытались еще раз поднять и спустить флаг, но, увидев, что снаряды вот-вот пробьют палубу, дали ответный огонь из четырех стоящих на шканцах кулеврин.

— Ах вы, щенки азиатские! — вскричал Метюб, услышав, как гудят и с треском попадают в галеру ядра. — Решили показать зубы нам, северным исполинам!.. Артиллеристы! Задайте им жару!

Он снова подошел к центральному люку и крикнул:

— Эй, надсмотрщики, ну-ка, приласкайте гребцов плетками!.. Мы торопимся на абордаж!..

Галера резко увеличила скорость под вопли несчастных гребцов, которые были прикованы цепями к скамейкам и обречены либо погибнуть от пуль, либо утонуть вместе с кораблем. Защититься от града ударов, которые сыпались на них справа и слева от бегавших между скамьями надсмотрщиков, они не могли.

На галиоте гребцов было меньше, но и там прилагали гигантские усилия, чтобы сохранять дистанцию, и упрямо отвечали огнем кормовых кулеврин. Дистанция же, к несчастью, неумолимо сокращалась.

Хараджа сидела посередине палубы на перевернутом ведре и спокойно наблюдала, как матросы заряжают кулеврины и стреляют.

Ни один мускул не дрогнул на ее лице, казалось даже, она улыбается, когда мимо со свистом пролетали снаряды, разнося в клочья весла гребцов, откалывая куски бортов или продырявливая паруса.

Капитан дважды кричал, чтобы она ушла с палубы, но гордая племянница Али-паши не удостаивала его ответом. Она осталась на месте даже тогда, когда совсем рядом с ней разорвало пополам двоих матросов, румына и албанца, и они рухнули на палубу, изрыгая струи крови из развороченных желудков.

Метюбу не терпелось поскорее покончить со всем этим, да и к тому же он не хотел подвергать опасности свою хозяйку, чтобы потом паша не стал сводить с ним счеты. Он всячески подбадривал артиллеристов и аркебузиров, поскольку оружие меньшей дальнобойности тоже вступило в бой.

Время от времени он разворачивал галеру и менял курс, чтобы задействовать орудия, расположенные между двух мачт. Сражение длилось уже около получаса, дыма и грохота было много, но оба судна шли на веслах, а это очень затрудняло наводку орудий. Подуй сейчас ветер, ситуация сильно изменилась бы и мачты бы рухнули. В ту эпоху мусульмане располагали артиллерией, вполне способной противостоять вооружению Венецианской республики.

Галера, сохраняя преимущество, уже приготовилась к решительной атаке, когда на горизонте плотным строем появились пятьдесят боевых кораблей, препятствуя любому маневру несчастного галиота.

— Паша попался!.. — крикнул Метюб, дав знак артиллеристам прекратить огонь.

Теперь у галиота не осталось ни малейшей надежды уйти: экипаж увидел, что над всеми пятьюдесятью кораблями подняты красные знамена Али-паши. Сделав еще несколько бортовых выстрелов, галиот прекратил огонь, поднял весла и спустил паруса. Флаг паши Дамаска сменился белым полотнищем, что означало капитуляцию.

— Ну, ты довольна, госпожа? — спросил Метюб, отдав гребцам приказ не сбавлять скорости.

— Я что-то не вижу паши, — отозвалась Хараджа с тревогой в голосе.

— Я же сказал, наверное, он болен.

— Но на судне его капитан.

— Это он приказал открыть огонь.

— Вели закрепить на мачтах металлические гребни и приготовить лебедки.

Метюб пристально на нее посмотрел.

— Ты меня понял? — нетерпеливо спросила Хараджа.

— Железный гребень для паши? Поостерегись, госпожа.

— Мой дядя имеет слишком большое влияние в Константинополе. И потом, ты ведь не знаешь, что я собираюсь сделать…

Она встала и вложила саблю в ножны, а возле орудий засуетились аркебузиры, готовясь к массированному огню.

Галера настигла галиот меньше чем за пять минут. Гребцы подняли весла, чтобы не сломать их, и начался абордаж. Из кулеврин не сделали ни одного выстрела.

Когда корабли подошли друг к другу совсем вплотную, Метюб крикнул громовым голосом:

— Сдавайтесь!

Какой-то высокий, сухопарый и очень смуглый воин в полном военном обмундировании протолкался сквозь стоящую на палубе команду галиота и спросил:

— Кому мы должны сдаться?

— Племяннице великого паши!

Дамаскин сильно побледнел и сказал, явно сделав над собой усилие:

— Да знаешь ли ты, кто у нас на борту?

— Паша Дамаска.

— И ты на нас напал? По какому праву?

— По праву сильнейшего, — заявила Хараджа, подойдя к фальшборту. — Перейди на мою галеру сначала ты, с пашой мы разберемся потом. Предупреди своих людей, что при малейшей попытке сопротивления мы всех потопим вместе с гребцами. А теперь давай переходи на галеру!..

2 Свирепая турчанка

На это бесцеремонное требование капитан паши Дамаска ответил решительным протестом и угрожающе поднял в воздух свою тяжелую саблю, стиснув в левой руке длинноствольный пистолет с инкрустированной жемчугом рукоятью. Такими пистолетами весьма успешно пользовались турки Малой Азии.

— Ты меня пока не победила, — гневно произнес он. — Никто из твоих воинов еще не поднялся на галиот и не спустил флаг моего господина.