Капитан Ульдемир.Фантастическая дилогия.

Не думаю, чтобы Михайлов в этих двух своих повестях ставил перед собой задачу реально предугадать черты, грядущего, хотя точно и скрупулезно выписанные реалии быта будущего явно увлекали его, он лепил свои скваммеры и гравигены со вкусом и любовью. С такой же бережливой точностью, наверное, собирал в бутылке из-под джина модель своего клиппера какой-нибудь отставной боцман с «Ариэля» или «Фермопил». Это было явно ностальгическое чувство, только вывернутое наизнанку — странная ностальгия по будущему, присущая духу времен оттепели. Явно ощущается она и в «Туманности Андромеды» Ивана Ефремова, и в «Госте из бездны» Георгия Мартынова, и во многих других книгах тех лет, независимо от художественных качеств и степени таланта автора. Из этих книг складывалось некое чрезвычайно интересное явление — коллективная эвтопия[3] нашей научно-фантастической литературы, выполнявшая важнейшую целеполагающую функцию, строившая эмоционально достоверную модель того мира, ради которого мы работаем сегодня, к которому мы идем и должны прийти.

Да вот беда — путь оказался совсем не так прост и линеен, как многим казалось тогда, в пятидесятые, в начале шестидесятых. Время сломалось вновь. Плавно, но быстро мы скатились с волны оптимизма в массовое равнодушие периода стагнации. Да, прав был поэт —«гребень волны не скала и не твердая почва. На такой высоте удержаться нельзя навсегда»…

Критики фантастики немало печалились в семидесятые годы о том, что не появляется больше широкомасштабных эвтопий, подобных «Туманности Андромеды» Ефремова или «Возвращению» братьев Стругацких. Критики пеняли авторам, забывая о том, что произведения такого рода могут появиться лишь на переломе времени, но никак не на нисходящей линии. Теперь на протяжении двух с лишним десятилетий время требовало от писателя совсем другого: или острого социального анализа, критического отношения к действительности, или же обращения к человеческой личности, к душе, которую нужно сохранить. Первое направление представлено в нашей НФ такими произведениями, как «Час Быка» Ефремова и практически все творчество Стругацких. Михайлов избрал себе второй путь.

Ты не верь, что грядущее вскрикнет, всплеснувши руками:

«Вот какой тогда жил, да, бедняга, от веку зачах!»

Нету легких времен! И в людскую врезается память

Только тот, кто пронес эту тяжесть на смертных плечах!

— писал в уже цитированном стихотворении Наум Коржавин. Именно пронесшие на своих плечах порой непомерную тяжесть волновали теперь Михайлова.

За восемь лет, прошедших после «Спутника «Шаг вперед», он выпустил четыре сборника коротких повестей и рассказов: «Люди и корабли» (1967), «Черные Журавли» (1967), «Ручей на Япете» (1971) и «Исток» (1972). Кроме того несколько произведений такого жанра было опубликовано в периодике и коллективных сборниках. Каждый из этих рассказов был самостоятелен, они не связывались общими, сквозными героями, но тем не менее являлись и фрагментами некоей единой мозаики, подчинялись общему замыслу. Всякий раз по-новому, в новых обстоятельствах решалась одна и та же задача: как сохранить в любых, пусть самых экстремальных условиях человеческое достоинство, живую душу, чистую совесть, право на самоуважение.

Конечно, не все произведения этого цикла равноудачны. Если некоторые из них можно смело отнести к подлинным достижениям отечественной фантастической новеллистики («Ручей на Япете», «Пилот экстра-класса», «Глубокий минус»), то о других можно сказать, что они написаны на добротном профессиональном уровне. Но независимо от оценок все они в равной мере послужили подготовкой, своеобразными этюдами к последующим работам — проблемным романам «Дверь с той стороны» (1974), «Сторож брату моему» (1976) и «Тогда придите, и рассудим» (1983).

III

Ситуация, положенная в основу «Двери с той стороны», предельно проста: маленькая группа землян (точнее — представителей земной цивилизации, давно уже расселившейся по планетам многих звездных систем, образовавшим Галактическую Федерацию) в силу обстоятельств оказывается изолированной в пределах межзвездного лайнера «Кит» без какой бы то ни было надежды хотя бы в самом отдаленном будущем вернуться в человеческое сообщество. Научно-фантастические мотивировки, хотя и разработанные Михайловым со свойственной ему скрупулезностью, в данном случае не имеют принципиального значения; их роль чисто функциональна, они лишь обусловливают экстремальность ситуации, в которой оказываются герои романа.