Капитан Ульдемир.Фантастическая дилогия.

Подобные космические робинзонады описывались в научной фантастике уже великое множество раз — начиная, пожалуй, с «Пасынков Вселенной» Роберта Хайнлайна. В большинстве случаев они служат лишь поводом показать, как легко прорывается сквозь тоненький лак цивилизации скрытый в человеке дикий зверь. Обязательность духовной деградации изолированной группки людей, неизбежность возникновения среди них конфликтов и междуусобиц в духе истории мятежников с «Баунти», поселившихся на затерянном в просторах Тихого океана островке Питкерн,— вот лейтмотив этих произведений. Правда, порою авторы ставят перед собой задачу прямо противоположную — смоделировать идеальную общину, построить внутренне непротиворечивую утопию. Михайлов выбрал третий вариант.

Герои романа — вовсе не железные космопроходцы, с квадратными подбородками, к каковым (да и то с натяжкой) можно отнести лишь членов экипажа «Кита». Остальные же — люди очень разные, с различными жизненными целями, культурными уровнями и запросами, несхожие по характерам и интеллектам. Схожи они лишь в одном — здесь, во чреве «Китовом», все прежние их цели и планы оказались недостижимыми; прежние целевые установки рухнули.

Роман сложен, многопланов, и я не стану даже пытаться подвергнуть его сейчас всестороннему анализу. Мне хочется выделить лишь одну тему, представляющуюся если не главной, то,по крайней мере,принадлежащей к числу важнейших. Это — проблема поиска цели существования. Не смысла жизни отдельного человека, а существования человечества.

Человек, озабоченный лишь удовлетворением собственных потребностей, давным-давно и вполне заслуженно стал объектом не столько изучения и исследования, сколько осуждения и осмеяния. Не ссылаясь на солидные исследования психологии потребления, я хочу напомнить хотя бы третьего кадавра Выбегаллы — человека, полностью удовлетворенного, — из повести братьев Стругацких «Понедельник начинается в субботу».

Ну а человечество? Оно на протяжении всей своей истории озабочено лишь тем, чтобы прокормить, одеть, обуть себя — и только. Сегодня, когда на планете люди еще умирают от голода, когда чуть ли не каждый третий или четвертый страдает от недоедания, когда еще остро не хватает жилищ — и не по цивилизованным меркам, а хоть каких-нибудь — что ж, сегодня такой смысл жизни человечества оправдан. Но рано или поздно эти цели будут достигнуты. И что тогда?

На это противоречие обратил внимание в своих очерках «Человечество — для чего оно?» географ и писатель-фантаст Игорь Забелин еще в конце шестидесятых годов.

Владимир Михайлов исследовал эту проблему средствами художественного произведения.

Невольным пленникам «Кита» не угрожает смерть от голода и холода — они, прямо скажем, чрезвычайно комфортабельно устроились, эти космические робинзоны; «Кит» черпает энергию непосредственно из окружающего пространства, корабельные синтезаторы могут обеспечить экипаж и пассажиров всем, чего только душа ни пожелает, удовлетворить любые, пусть даже самые экзотические потребности.

И во всей обнаженности встает вопрос: а чего ради жить? Один из героев романа, администратор Карский, определяет это состояние, как «не белковое, не углеводное — целевое голодание».

И как удовлетворить этот голод?

Каждый из героев последовательно предлагает свою программу. Но ни одна из них не приводит к приемлемым результатам. Это естественно: не рассуждая в данный момент о сверхзадачах существования человечества, отметим лишь, что сумма потребностей общества всегда больше суммы его возможностей. По крайней мере, к такому выводу заставляет прийти вся наша история, как говорится, от Адама и до наших дней. Значит, всегда будет сохраняться неудовлетворенность чем-то, и для любого человека или группы людей всегда останется возможность придать своей жизни смысл, посвятив ее служению человечеству в целом. Ну, а если эта задача снята?

Ведь любая робинзонада всегда подразумевала возможность рано или поздно вернуться к людям. Даже Робинзон Крузо, самый одинокий из всех робинзонов, тем не менее не оставлял этой надежды, наблюдая за морем в тщетном ожидании идущего мимо корабля, или выжигая из гигантского ствола свою мертворожденную суперпирогу. Жюльверновским колонистам на острове Линкольна можно было годами обихаживать приютивший их клочок суши, чтобы в конце концов, удовлетворив насущные потребности, построить шхуну и вернуться в лоно человечества. Но ведь героям «Двери с той стороны» сделать это невозможно. Таковы «вводные». И есть ли из этой ситуации выход?

Как известно, «если бы Бога не было, его надо было бы придумать». Если Земля и Человечество недоступны, выведены за скобки, все равно что не существуют более,— значит, их нужно заново создать. Вот он, выход! Вот цель, возвращающая все на круги своя и вновь дающая каждому из героев романа возможность жить, посвятив себя служению Человечеству. Тому, которое им надлежит создать. И Земле — новой Земле, рукотворной, на которую рано или поздно вступят их потомки.