Капля духов в открытую рану

Костик чмокнул рыдающую Машку в макушку и быстро нырнул в лифт, опасаясь, как бы не началась погоня. Машка осталась сидеть в коридоре своей квартиры с открытой настежь дверью и долго еще смотрела в одну точку на стене, чувствуя себя попользованной между делом и брошенной, как окурок мимо урны. Единственное любимое существо на земле было оторвано от ее сердца. Рядом без слез плакала желтоглазая Тося, одна из всего остального множества существ, которому ни Машкиной, ни чьей еще любви в этом мире так и не досталось.

Глава 30

Славочка вернулся в Москву и запойно начал готовить сольную программу. Поездка в Полтавскую оставила в его душе незаживающую царапину, как у Машки на носу от когтей Варфоломея. Он несколько раз пытался завести разговор с Дарьей Сергеевной об отце, но она только отмахивалась:

– Ты ведь сам с ним жил все детство, не помнишь, что ли, какой он?

– Не помню, мам, в том-то и дело, – отвечал Славочка. – А зачем ты за него замуж вышла?

– Что вы все пристали ко мне, зачем-зачем! Жрать хотела, вот и вышла… Иди и возьми творожники со сметаной, пока не остыли…

Отец Славочки, единственный из всей семьи, остался жить в Н-ске. Катюша, после свадьбы с Антоном, ездила к нему каждые полгода и часто звонила. Дарья Сергеевна узнавала новости о муже только от нее. И каждый раз, не дослушав, обрывала: «Жив, и слава богу!» Славочка и вовсе забыл о его существовании.

– Если я приеду к папе, как ты думаешь, он меня не прогонит? – спрашивал он Катюшу, держа в памяти слова маленькой Анны.

– Что ты, Слав, знаешь, как он гордится тобой. Он будет счастлив, езжай! Я бы с тобой заодно, но мне через месяц уже… сам знаешь… – отвечала Катюша, с гордостью поглаживая большой живот.

Перед Новым годом Славочка все-таки решился. Зачем-то первый раз в жизни соврал Дарье Сергеевне, что едет репетировать с мюнхенским оркестром. Купил дорогой портсигар и луивиттоновский органайзер – записную книжицу, хотя умом понимал, что отцу это абсолютно не нужно.

– Ну не везти же ему водку, – советовался он с Катюшей.

– Да, Слав, что бы ты ему ни подарил, он будет на седьмом небе, – успокаивала сестра.

Поезд приходил в пять утра. Славочка впервые вернулся в Н-ск после поступления в Гнесинку. Вокзал был перекроен на новый лад – в стиле хайтек. Он вышел на перрон и втянул горелый мазутный воздух. Заявиться к человеку в такую рань было бы беспардонно. Катюша предупредила отца, что Славочка приезжает сегодня-завтра, но точной даты она и сама не знала – брат купил билет в последний момент. Народу было мало, с поезда сошли человек семнадцать. Вместе с ними Славочка направился к мраморному гроту подземного перехода, раздумывая, где бы переждать пару-тройку часов.

– Сынок… – вдруг раздалось издалека.

Кто-то в толпе обернулся, но Славочка был погружен в свои мысли.

– Славик, сынок…

Славочка вздрогнул, развернулся и увидел долговязую фигуру в сером старомодном плаще, с букетом красных гвоздик в руках. На цветы ложились редкие снежинки.

– Пап?

– Как я рад, что пришел к первому поезду! Так боялся тебя пропустить! – Отец бросился к Славочке, но вдруг неловко остановился.

– Взял цветы, других не было спозаранку. Ругаю себя, что не купил с вечера. Думал, а вдруг завянут. Сейчас, знаешь, везде обманывают…

– Пап! – Славочка взял из его трясущихся рук цветы. – Как я рад тебя видеть! Не ожидал, что ты будешь меня встречать.

Он еле уговорил отца поехать на такси, тот стеснялся и оправдывался: «Дорого. Сейчас дождемся автобуса, вжик – сорок минут и дома!» По дороге неловко молчали. Славочка сидел на переднем сиденье и с удивлением разглядывал родной ему город, который казался потрепанным и явно был ему мал, как старая курточка из детства. На лестничной площадке пахло мусором. Отец долго не мог попасть ключом в замочную скважину. «Неужели с бодуна?» – мелькнуло у Славочки в голове, но зажав собственные дрожащие руки в кулаки, понял: отец, как и он сам, страшно волнуется. В крохотной прихожей хрущевки нелепо потолкались. Славочка поймал себя на мысли, что долгое время они жили в этой квартире вчетвером с мамой и Катюшей. И ему не было тесно. Прошли на кухню.

– Пельмени, Слав? – Отец суетно гремел кастрюлями.

– Пап, можно я посплю, в поезде все ночь промучился. Тебе на работу?

– Нет, взял отгул.

– Давай тогда вздремнем пару часов.