Капля духов в открытую рану

Она звонила по старой памяти холеному директору канала Вячеславу Палычу, пыталась задорным голосом по телефону показать свою молодость и готовность встать в строй. Директор ушел от ответа, попросил позвонить через год-другой, когда они запустят проект «специально под нее». Она встречалась с бывшими друзьями, гулявшими на ее свадьбе, но большинство из них сами перебивались с хлеба на воду. «Телевизионная журналистика умерла, Ась, не ищи себя в этом омуте, – сказал ей Лось, уехавший из Москвы на малую родину и возглавивший в местной администрации комитет по культуре. – А че тебя Нехорошев не устроит?» Этот вопрос задавали все. Ася оправдывалась: «Сильно поменялась структура на канале, он сам занимается какими-то ублюдскими желтыми ток-шоу, а я этого страшно не люблю, ты же знаешь…» Она и правда не любила копаться в грязном белье, но Нехорошев не звал ее к себе по другой причине. Он начал стесняться. Как и своей первой жены Ларисы. «Зачем я ушла с работы… – мучала себя Ася ночами. – Во имя чего? Что я дала Нике? Что вложила в нее?» Этот вопрос разрывал на части. Никуся не впитала в себя ни одну мысль, ни одну привычку, ни одну черточку матери. Музыку она бросила, отучившись три с половиной года, когда ее педагог Константин Петрович внезапно уволился из школы, и на смену пришла Арина Федоровна – полная виолончелистка с короткой стрижкой и круглыми румяными щеками. Никуся даже не стала разбираться: хорошая она или плохая, добрая или злая, она просто прекратила брать инструмент в руки. И очередная Асина битва с дочерью была проиграна.

В пресс-службу оборонного концерна Асю пригласила ее давняя приятельница Юлька.

– С девяти до шести, Ась, для тебя тюрьма, я понимаю, но зато выходные как у людей. Прикинь, Новый год – и ты вместе со всей страной отдыхаешь, а не сайгачишь по съемкам и не сидишь в эфире.

– А делать что?

– Пресс-релизы писать. Речи всякие поздравительные. Ну для тебя это семечки!

Ася поначалу взялась с вдохновением. Концерн производил боеприпасы, она закопалась в изучении РСЗО и гранатометных выстрелов. Но это не пригодилось. Ежедневно у руководителей предприятий были дни рождения и памятные даты. Ася писала поздравления от лица главы компании. Игорь Григорьевич – начальник подразделения – лично носил их на утверждение к шефу. Прудов был статным и щеголеватым стариком, работал еще в аппаратах генеральных секретарей, слово «регламент» было его религией. Компьютер освоил с трудом, ничего не отправлял и не принимал по почте, в кабинеты ходил лично. Всякий раз Игорь Григорьевич возвращал Асе ее тексты, испещренные простым, остро заточенным карандашом. Все слова, как правило, были заменены синонимами. В конце обращения в разных интерпретациях значилась фраза: «За ваш нелегкий труд на благо Отечества». Ася сначала спорила, потом смирилась, а вскоре взяла старую подшивку поздравлений и копировала панегирики Прудова слово в слово.

– Ты что, обалдела? – отпрянул он, когда она принесла ему первый плагиат.

– Не нравится? – удивилась она.

– Это же мое поздравление Василию Николаевичу за январь 2017 года!

Ася с силой выдохнула. Игорь Григорьевич был неуязвим. Единственное, за что она могла его простить – это любовь к Милане. Пылкая, безысходная, последняя. Старик, в прошлом красавец и крепкий семьянин, влюбился в свою двадцатипятилетнюю секретаршу, как идиот. Милана была дорого обесцвеченной блондинкой с белейшими зубами и впалыми бледными щеками. В ней, как в воплощении стиля «нюд», не было ни одной яркой краски. Бежевый маникюр на тончайших пальцах, изящный золотой браслет на запястье, белая рубашка, пепельные брюки, жемчужные шарики в маленьких ушках. Все это сводило яркого Игоря Григорьевича с ума. К тому же Милана сразу почувствовала, как до́роги ее начальнику равные пробелы и идеальные поля, и долго выводила промежутки в ворде с помощью значка табуляции. Прудов сиял. Милана была крайне немногословна. Говорила междометьями и смешками, мило опустив голову к левому плечу и обнажив безупречные зубы. Фантазия Игоря Григорьевича рисовала страстные сцены в разных уголках его кабинета. Однажды он даже сумел завалить ее на столе, но она муреной выскользнула у него из рук и только нежно хихикнула. У Прудова скакнуло давление, он побагровел и рухнул в кресло. Милана принесла ему лед из холодильника, нежно держала у висков, разрешив ему обнять своими старческими руками ее образцовые пальчики. В этой любви Игорь Григорьевич был и смешон, и трогателен. Но главное для Аси – он был живым, и она домысливала его юным и сильным, добавляя в образ героические черты, какими никто из додуманных персонажей в ее жизни не обладал.