Капля духов в открытую рану

Домой добралась на автопилоте. Голова раскалывалась, язык рассохся в труху, глаза слипались, позвоночник гудел болевым набатом. Написала начальнику сообщение, попросила отгул в счет выходных. Поднимаясь домой на лифте, мечтала только о горячем душе и чистой постели. Возле двери в общем коридоре, объединяющем три квартиры, сидели трое подростков, на полу лежала грязная куча одежды, пахнущая рвотой. «Еще этого не хватало», – подумала Ася. Разгонять наркоманов не было никаких сил. Она протиснулась сквозь них, переступила через ворох вещей, вставила ключ в замок.

– Это ее мама. – Один из подростков вдруг ожил, зашевелились и остальные двое. – Она сама.

– Да, она сама. Просто отравилась. В «Бургер Кинге», – наперебой заговорили остальные.

У Аси онемели скулы и подкосились колени. Приглядевшись в сумерках лестничной площадки, она поняла, что куча вещей – это человек, лежащий в неестественной позе с запрокинутой головой. Она присела, откинула темную джинсовую куртку и слипшиеся от рвотных масс волосы. Перед ней лежала Никуся с белым лицом и выцветшими губами. Ася завыла и начала ее тормошить. Никуся не подавала признаков жизни, ее тело было тяжелым, как набитая песком кукла.

– Она мертва?! – заорала Ася.

– Нет, она дышит, – запинаясь, сказал долговязый подросток.

Ася попыталась поднять дочь за плечи, парни поддержали ее ноги. Никуся вздрогнула, закашлялась, ее жестоко вырвало. Волоком все вчетвером втащили ее в квартиру, опустили на пол. Пацаны резко развернулись и бросились бежать. Обезумевшая Ася пыталась набрать номер «Скорой», но Ника нечленораздельно произнесла:

– Хочу спать. Отнеси меня в постель.

Ася раздела дочь и, взвалив на плечо, потащила в ванну. Включила мощный поток воды и по розовеющим щекам начала понимать, что Ника приходит в себя. Она стала намыливать и смывать душем прилипшую грязь и рвоту, как в параллельной реальности осознавая, насколько Никуся красива: восковое тело, бутонами распустившаяся грудь, упругие бедра, треугольник темной кудрявой поросли, светлые густые волосы, разметавшиеся по плечам. Приступ пронзительной нежности и любви к дочери не давал Асе дышать.

– Что с тобой сделали? – кричала она. – Тебя насиловали?

– Нет.

– Вы пили водку?

– Нет. – Спиртным и правда не пахло ни от Никуси, ни от парней.

– Вы кололись, курили?

– Нет. Я хочу спать.

Отмыв Нику, Ася завернула ее в полотенце и потащила в кровать. Дочь была непомерно тяжелой, но в этот момент не думалось ни о чем. По ровному чистому дыханию Ася поняла, что «Скорую» вызывать нет смысла. Она замочила грязную одежду в ванной и пошла отмывать заблеванную лестничную площадку.

Дочь очнулась, когда все было сделано. Сказала, что решили пососать снюс и запили его буквально одним глоточком водки. Уверила, что все хорошо, друзья ее спасли. Обессиленная Ася набрала в Яндексе слово «снюс» и открыла для себя много нового. Затем добралась до постели и провалилась в тяжелый и тошнотворный сон, полный отвратительных образов и знамений. Ей снилось, что это не Никуся, а она лежит в белой ванне, вокруг стоят люди в темном и смотрят на ее роскошное восковое тело. Она видит удивленные глаза Рэйфа Файнса, восторженный взгляд Нехорошева, полное желания и любви лицо Славочки. Но постепенно ванна наполняется рвотными массами, ее тело начинает видоизменяться, плывет, собирается в глубокие шарпеевы складки. Темные фигуры отступают, и она остается совсем одна. Кто-то сверху втыкает в ее голову раскаленный железный прут, и он, словно шомпол, проходит через позвоночник в ногу, расплавляя кости и ткани вокруг с адской болью. От этой боли Ася и проснулась. Попробовала перевернуться, но не смогла. Поняла, что настал апологет ее истории с автомобильной травмой и время платить за все сполна. Неделю она орала от боли, приводя в бешенство Никусю, которая не могла выспаться в школу и была раздражена и обессилена состоянием матери. Неделю колола по десять обезболивающих в сутки, но этого не хватало даже для того, чтобы добраться до туалета. Неделю приезжала «Скорая», отрешенные врачи вкатывали аналогичные уколы и разводили руками. «У вас, видимо, выпадение грыжи. Мы с такими симптомами не госпитализируем». Состояние ухудшалось. Ася нашла в интернете платную клинику и набрала номер. Голосом человека из турагентства, сулящим шикарный отдых в океанском отеле, девушка ответила, что у них оперируют все и всех, только вносите депозит на нужную сумму.

– Пришлите за мной «Скорую», – простонала Ася.

– «Скорая» и первичный осмотр будут стоить двадцать тысяч, – дружелюбно сказала девушка.

Ася вспомнила, что именно такая сумма лежала в заднем кармане ее брюк, и сказала: «Приезжайте!»

– Никуся, принеси мои голубые джинсы, – позвала она дочь, вернувшуюся с танцевальной репетиции.

– Какие именно, я уже убегаю! – крикнула Ника из коридора.

– Маквин, которые мы с тобой в аутлете покупали. Достань там деньги из карманов.

– Ты же их постирала.

– В смысле?

– Ну они висят на сушке с того дня, как я это…

Ника принесла джинсы, и Ася, мыча от боли, вынула из кармана поплывшие красные бумажки.