Капля духов в открытую рану

Рэйф Файнс позвонил сам. Чисто, непорочно, как побудка горниста в пионерском лагере, отрапортовал:

– Это та девушка, с которой мы пили глинтвейн, а потом она за меня решила, кому отдать мое сердце?

– Она самая. – Ася заулыбалась. Они до сих пор не знали друг друга по именам. – Ты уже женился благодаря мне?

– Практически. Подали заявление. Если б не ты, я никогда бы не решился.

– Я рада. Такие, как ты, должны быстрее рожать этому миру детей.

– Как дела?

– Уже не та птичка, какой была.

Ася, переворачиваясь в постели с одного исколотого до синяков полупопия на другое, рассказала о последних событиях.

– Ты должна этому мудаку триста тысяч?

– Ну да. Триста ему и триста банку. Но банк не спешит. А с Сайгонским расплачусь духами. – Ася пыталась сохранять непринужденный голос.

– Ладно, успехов, птичка.

– И тебе, мальчик, похожий на Рэйфа Файнса.

Глава 38

Он появился через три недели. Ася уже упаковала тридцать флаконов в картон и пупырчатый целлофан, рядами уложила в деревянные коробки. На опустевших местах сиротливо торчали оранжевые стикеры с надписями. «Amouage Memore. Жен. Лимит. выпуск со страз. на крышке. 2012 г. Усилены роза и полынь. Мягкий ладан». Сайгонский нанял консультанта, который называл ему реальную цену каждого флакона на рынке коллекционеров, и бился за каждый миллилитр. В многостраничном договоре, скрупулезно составленном консультантом, был описан каждый аромат, приложено фото каждого флакона с пометкой уровня жидкости. Ася корила себя за то, что не распродала эти же духи на «Авито», «Лапарфюмерии» и других площадках. Она смогла бы выручить вдвое больше. Но дотянула до последнего, надеясь на чудо. Сайгонский оказался прав: за этот месяц ей не оставили наследство, она не стала топ-менеджером и вот-вот только начала ходить в туалет, не цепляясь за двери и косяки.

Рэйф Файнс написал сообщение и спросил адрес. Она обрадовалась, скрипач всякий раз добавлял свежего воздуха в ее гаснущие угли. К вечеру он стоял на пороге квартиры с коробкой из-под баночной колы.

– Надеюсь, там не щенок? – засмеялась Ася. – У меня дочь и две кошки, я уже не справлюсь.

– Прости, это не очень презентабельно, но срок поджимает, и я решил принести как есть, – сказал Рэйф Файнс и протянул коробку.

Ася пригласила его на кухню, налила чай, подвинула вазу с карамельками.

– Я с тобой не сяду. Мне только стоять и лежать можно. Хочешь супа?

– Давай.

Она разогрела в микроволновке тарелку сырного супа – единственного блюда, который ела Никуся в ее исполнении. Скрипач с удовольствием черпал ложкой густую желтовато-сливочную жидкость, запивал чаем вперемешку с конфетами, мычал и сладко причмокивал. Ася подошла к коробке, которую ранее положила на подоконник. Разрезала ножом прозрачный скотч, открыла створки. В изумлении отпрянула назад: в нос ударил запах грязных старых купюр. Из коробки, вырвавшись на свободу, торчали мятые сотенные и полусотенные бумажки, сложенные кое-как без всякой системы.

– Что это? – оторопела она.

– Ну я же говорил – непрезентабельно, зато ровно триста тысяч. Не успел обменять их в банке, но, может, он и так примет?

– Это с Арбата? – догадалась Ася.

– Ну да. Я объяснил ситуацию, нам с другом дали поработать три недели на минимальном откате.

– Ты делал это специально для меня?

– Ну да.

По протоптанным дорожкам на Асиных щеках покатились слезы.

– Но ведь это не вопрос жизни или смерти. На кону просто флаконы из моего собрания. Духи, понимаешь, всего лишь духи… Забирай деньги назад. У тебя скоро свадьба и вообще…

– Налей мне добавки, – попросил Рэйф Файнс. – И не надо делать из меня героя. Я всего лишь готовил свою экзаменационную программу на свежем воздухе. Я не рыл траншеи, не грузил вагоны, не торговал своим телом. И вообще, – он голосом передразнил Асю, – у меня дед был ярым коллекционером монет. Бабушка рассказывала, как жестяные коробки с замшевым нутром заполоняли все шкафы в их комнате. Он все время встречался с какими-то странными типами, все время вел переговоры, торговался, то приходил домой счастливый со свертками в дрожащих руках, то, наоборот, рыдал, если нарывался на мошенников. Его очень ценили такие же безумцы, как он. Звонили, просили определить подлинность, советовались по цене. Потом, после войны в Воронежской области, начался дикий голод, и дед был вынужден продать все коллекцию, чтобы переехать ближе к Москве и прокормить семью. Как раз тогда мой отец родился. Семья выжила, все молились на деда, считали его спасителем. А он… взял и повесился. Представляешь? Я думаю, сейчас бы он потрепал меня по плечу и сказал: «Молодец, внучок!»

Ася стояла, закрыв лицо руками, плечи ее дрожали.

– Не знаю, чем тебя благодарить. Выбери любые флаконы, здесь есть уникальные мужские ароматы, я тебе распишу историю их создания, парфюмеров, ноты…

Рэйф Файнс подошел к осиротевшим полкам витрины, рассматривая надписи на торчащих стикерах.

– Не, я все равно в этом ничего не понимаю. Я не отличу ширпотреб от реальной жемчужины. Лучше покажи мне самый редкий экземпляр в твоей коллекции. Хотя бы увижу, от чего люди сходят с ума.