Капля духов в открытую рану

При выписке Асе огласили подписанную ею сумму. Это была ее зарплата за год. На двадцати листах в аккуратной папочке мелким шрифтом были перечислены все манипуляции с указанием стоимости. «Измерение температуры – 300 рублей 12 раз», – выхватила Ася строку из списка. «Замена купюр в Сбербанке – 500 рублей».

– Не забыли, – усмехнулась она и достала все свои кредитки.

– Вы можете оплатить счет в течение трех дней, – улыбнулась девушка, специально зашедшая в палату с терминалом для банковских карт.

– Я так и сделаю.

Ася заказала такси. Накануне она позвонила Никусе и попросила вызвать на выписку Нехорошева. Но Ника грустно ответила:

– Мам, он сказал, что занят. Пишет программу. Давай я приеду.

– Нет, школу пропускать не надо. Подхватишь меня у подъезда.

Крупный русский таксист в смердящих кроссовках «Адидас» (Ася вспомнила продавца «Де ля нуи №2») зашел на ресепшн клиники и бухнул басом: «Кто вызывал на ВДНХ?»

– Я, – отозвалась Ася, полулежавшая на диванчике. – Помогите мне сесть в машину.

Девушка за стойкой, которая приходила в палату с терминалом, взглянула на нее и отвела заблестевшие слезами глаза.

– Ничего, – подмигнула ей Ася, перехватив взгляд. – Просто все работают, никто не может подъехать. Ничего.

Водитель по-мужлански обхватил ее за талию, и они, долго спускаясь по ступенькам, доковыляли до разбитой «Шкоды». Таксист захлопнул дверь, и запах от кроссовок внутри салона уплотнился настолько, что воздух можно было резать ножом на куски. Водила оказался болтуном и всю дорогу через пробки рассказывал Асе о своих болячках. Она молчала, сжимая зубы при каждом торможении-разгоне.

– Вы не могли бы помягче давить на сцепление? – попросила она.

– Да тут дави не дави. Машина старая, на свалку. Вот последнее хочу из нее выжать. А что, новую-то жалко в такси убивать. Сама-то, наверное, на автомате ездишь?

– Я на всем ездила, мужик, – выдавила Ася. – Я так давно живу, что ездила на механике и дизеле, когда ты еще под стол ходил.

Подъехали к дому. Вышла Никуся, Ася повисла на ней, пытаясь надышаться свежим воздухом после пыточной камеры старой «Шкоды». Как только добралась до квартиры, легла на диван и позвонила Сайгонскому.

– Иван Захарыч, прошу о помощи. Мне нужно оплатить операцию. Можете дать триста тысяч взаймы? Через месяц верну.

– Да ты что, обалдела? Я тебе что, банк? Мы с тобой виделись пару раз в жизни, я вообще тебя не знаю. Возьми кредит.

– Все мои кредитные карты исчерпаны. Я оплатила ими половину. В моем окружении больше нет состоятельных людей. – Ася сдерживала себя, чтобы не разрыдаться.

– А с чего ты мне их вернешь? Какие у тебя заработки?

– Я выйду замуж за миллионера.

Сайгонский засмеялся:

– Нет, детка, миллионерам ты уже не интересна.

– У меня огромная коллекция винтажного и селективного парфюма, – потухшим голосом сказала Ася, глядя на белую витрину с серебряной лепниной, где стояло все ее богатство.

На том конце линии послышалось сопение.

– Назови хоть один, чтобы меня зацепить.

– «Ночь номер два», Роже Дав. Если вы хоть что-то в этом понимаете.

– Продолжай.

– Боадицея, бутиковый Герлен, Клайв Кристиан, ранние лимитки амуажей, винтажи…

– Я должен это увидеть. Заеду к тебе сегодня.

Вечером Сайгонский позвонил в дверь. Ася долго, мелкими неуверенными шагами, шла ему навстречу, затягивая черный корсет с металлическими пластинами.

– Только наденьте тапочки и вымойте руки, – приказала она.

Иван Захарыч, потея и отдуваясь, вышел из ванной и прошел к стеллажу с парфюмом. Открыл стеклянную дверцу. Из шкафа хлынула тугая волна смешанного запаха цветов, ладана, животных выделений, смол, древесины со всех континентов, трав, мхов и еще бог знает чего. В свете люстры флаконы мерцали, как дорогие гости на закрытом балу – в бриллиантах, шелках и бархате. Пузатые вельможи, стройные безусые выскочки, дряхлеющие дамы, юные нимфетки, лаконичные служащие, распущенные танцовщицы кабаре. Сайгонский замычал. Нахлынувшие чувства выходили густым потом через его толстое, на коленке скроенное тело.

– Сто тысяч, и я забираю всю коллекцию сразу, – прохрипел он.

– Остап Бендер вам в подметки не годится. Сто двадцать тысяч стоит один флакон «Де ля нуи №2» в официальном бутике. А здесь около двухсот самых дорогих парфюмов мира, – ответила с дивана Ася. Она не могла ни стоять, ни сидеть, поэтому полулежа притулилась на подушках.

– И вообще, – продолжала Ася, почувствовав власть маркизы над вассалом. – Я не собираюсь продавать свою коллекцию. Я прошу у вас триста тысяч на один месяц под залог некоторых из этих флаконов. Только в случае, если я не верну деньги.

– С чего же ты их вернешь? – глумливо произнес Сайгонский. – Получишь наследство? Найдешь себе завтра работу менеджера первого звена? Да ты через месяц только до туалета без поддержки будешь доходить.

– Через месяц я буду летать, как птица, Иван Захарыч, и не ваша забота, как я их заработаю.

Сайгонский крякнул:

– Ладно, пиши расписку. Переведу тебе на карту. Только из уважения к твоему бывшему мужу.

– Вам зачтется на небесах сия щедрость, – выдохнула Ася. – Подайте-ка мне бумагу и ручку, там, в столе.