Карабасовы слёзы (сборник)

Подводит Романа желудок.

Подводит, как может подвести приятель, на которого ты очень рассчитываешь, а он…

Роман с выпученными глазами озирается по сторонам.

Туалет, сооруженный из обрезков досок, находится в самом конце длиннющего забора.

Роман бросает вещи, что держит в руках, и бежит…

Брюки расстегивает на ходу…

Он только и успевает вбежать в туалет и присесть, как следом за ним вбегает молодой полицай, примерно его ровесник.

Он с разбега бьет Романа ногой так, что тот чуть не сваливается в выгребную яму.

И тут же, схватив его за лацкан пиджака, тащит наружу.

Роман, дико моргая глазами и удерживая двумя руками падающие брюки, слышит прямо над своим ухом: «Шо, жидяра, втикты хотив?!»

От страха у Романа из головы выскакивают все слова. Пока полицай тащит его назад, он монотонно повторяет: «Я – учетчик!.. Я – учетчик!..»

Приходит в себя Роман, когда уже сидит еще с десятком людей на пригорке, чуть в стороне от «страшного коридора». Периодически мимо пробегают немцы.

Роман (монотонно) . Господин офицер!.. Я – Доцюк Роман Григорьевич… Вы назначили меня учетчиком… Я тут работаю… Вы меня слышите?…

Только тут Роман замечает, что говорит все это старику, раскачивающемуся из стороны в сторону.

У старика всклокоченные седые волосы и абсолютно белые, выцветшие глаза.

Он слеп.

Роман машинально отстраняется от него и натыкается на бледную старуху, завернутую в простыню, и склонившегося над ней немолодого мужчину в толстых очках… В следующее мгновение взгляд его упирается в двух черноглазых девочек, крепко обнявших друг друга…

И вдруг слепой старик начинает говорить…

Он говорит громко и нараспев: «Подобно Моисею, он выведет свой народ… Он выведет свой народ… Он выведет…»

Его голос тонет в общем гуле.

Тут кто-то дергает Романа за руку, да так сильно, что она чуть не выскакивает из сустава.

«Ты что ох… л, твою мать!!! Вставай!!!», и уже кому-то: «Та цэ ж наш, панэ полицай! С барака!..»

Роман оборачивается на голос и видит Николая, что вцепился в него, как окаянный, пытаясь изо всех сил оттащить от пригорка.

А со всех сторон несется: «Шнэль!.. Шнэль!.. Шнэль!!!»

* * *

День сменяется ночью, а ночь новым днем.

Пулеметы снова строчат…

Вещей становится все больше и больше…

Люди в ангаре уже падают от усталости…

И только Роман все сортирует, раскладывает и считает…

* * *

...

Титр: «Спустя трое суток»

Вечер.

Еле волоча ноги, Роман вваливается в комнату.

Мать. Сыночек, дорогой! Где ж ты был?… Мы уже не знали, что и думать… В городе ж такое творится… Жена. Родненький мой, Ромчик…

И женщины заходятся плачем.

Отец мрачно сидит у стола…

Перед ним стоит бутылка самогона…

Отец. А до нас немцы твои прыходылы… Кабаньчыка нашого «на время одолжили»…

И слеза выкатывается из его глаза.

Роман молча подходит к столу, наливает полный стакан самогона, выпивает, идет к полке у стены, берет старую школьную тетрадку, химический карандаш, садится к столу и начинает писать…

Поют первые петухи…

В доме тихо…

Роман спит, тяжело опустив голову на стол…

Из руки вывалился карандаш…

Рядом лежит тетрадка (панорама по листку):

...