Карабасовы слёзы (сборник)

Роман подходит ближе, открывает чемодан и достает оттуда шубу…

– Тебе там… в земле, наверно, холодно?… Бери!.. Это все тебе!.. У тебя ж такого никогда не было!..

Роман набрасывает на Галины плечи шубу, в руки вкладывает муфту…

Он ищет в чемодане горжетку, но никак не может ее найти… Странно, он точно помнит – она была…

Поворачивает голову к Гале… А вместо глаз жены на него уже смотрят печальные глаза той самой лисьей мордочки…

Тут Роман слышит стук… И доносится он из чемодана… Роман хочет открыть крышку, но… руки цепенеют… Пот градом сыплется с его лба…

Роман вскакивает и больно ударяется головой о доски стеллажа.

Стучат в двери барака.

Он бежит к дверям, открывает их и видит на пороге друга Николая.

Николай. Ты чего не откликаешься, а? Небось по вещичкам шаришь?… Да ладно!.. Шучу я!..

Роман. Да я заснул только под утро…

Николай. А ты что – тут спишь?…

Роман. Ага!.. Если много работы… Я до комендантского часа не успеваю… Вот! Прямо на стеллаже и сплю… А чего?… Начальство не запрещает…

Николай ходит между стеллажами, рассматривая, что на них лежит.

Николай. А балбесы твои где?…

Роман. Их на два дня забрали дрова пилить… Комендант приказал!.. Запас на зиму…

Николай. Так ты совсем один?…

Роман. А мне что?… Один так один!..

Николай направляется в самый конец барака и исчезает за стеллажами. Только из темноты слышны его шаркающие шаги.

Роман. Слышь, Николай?… А чего это вчера переводчик говорил, что через неделю Рождество?… Перенесли, что ли?…

Николай выныривает неожиданно совсем с другой стороны. Он будто и не слышит слов Романа, подходит к полкам с книгами, проводит по ним рукой и смотрит прямо в глаза Роману.

Николай. А ты в них все так прямо и записываешь?…

Роман. А как же!.. Все учтено! Полный ажур!!!

Николай. Ну и дурак!.. Ты что там про Рождество говорил?…

Роман. Вчера привезли меха… Переводчик сказал, что надо все пересчитать и проветрить, потому что через неделю Рождество… А я знаю, что Рождество в январе…

Николай. 24 декабря Рождество у немцев… Это они себе подарки готовят… Вот я и думаю: а мы что – не люди? Нам подарки тоже положены – за честный труд!.. До войны на праздники всегда чего-то выдавали…

Роман. Так то ж – до войны!..

Николай. Ты ж меха еще не все „учел“?…

Роман. Да ты чего?…

Николай. А чего?… Ладно, жены у тебя нет… А матушка?… А дочурка?… Возьмем – никто и не заметит… Вон сколько от Розочек и Сарочек осталось…

Роман. И не уговаривай… Невжись!.. За это знаешь, что может быть?…

Николай. Никто ничего не узнает… Там у тебя, в дальнем углу, плохо доски сколотили… в стене дырка осталась… Я ее немного расширю… Ты подашь, а я приму… Дальше – не твоего ума дело!..

Роман. А если прознают?…

Николай. Не помнишь ты добра, Роман!.. Я тебя сколько раз выручал?…

Роман. Ты не обижайся… Не смогу я…

Смеркается.

Николай катит тачку со строительным мусором.

На мгновение он останавливается у задней стены барака, что выходит на пустырь.

Закуривает.

Озирается.

Наклоняется, будто заправить портянку в сапог… и быстро вытягивает из дыры небольшой сверток.

Засовывает его поглубже в мусор, гасит сигарету, окурок прячет за ухо и катит свою тачку дальше.

* * *

Роман и Николай едут в кузове грузовика.

Николай. За лису спасибо!.. Вот это друг!.. Вот это подарок!.. Обменять можно… Знаешь, сколько хлеба можно взять?… У меня есть верный человек… Все что хочешь обменяет… А что ж ты себе ерунду взял?…

Роман едет молча.

Николай. Ну, прощавай!.. Два дня отгула… Вот тебе и немецкое Рождество!..

Николай стучит по крыше кабины. Грузовик принимает вправо и останавливается.