Карабасовы слёзы (сборник)

Он стаскивает с гвоздя старый потрепанный ватник и бросает его девушке…

Та даже не шевелится…

Тогда он наклоняется, поднимает ватник и накидывает ей на плечи…

Только теперь, приблизившись, он внимательно рассматривает ее одежду – это рваный, бесцветный халат с большим клеймом на груди: „Киевская психлечебница № 2“.

Внутренний голос: „Это ж пару дней назад полицаи говорили между собой: – Подогнали две крытые машины… Вывели всех психов… Затолкали их туда… Машины не простые – закрываются наглухо… И шофер газовал, пока они там не затихли…“ Так эта девушка оттуда!!!»

От страшной мысли у него начинается икота…

Внутренний голос: «Скоро придут рабочие… А я стою, как обделанный, смотрю в эти сумасшедшие глаза и икаю… И ничего не могу с собой сделать… Не могу даже взгляда отвести… Что я им скажу?… Кто мне поверит?…»

Тут скрипит входная дверь и чей-то голос кричит: «Доцьюк! Ком цу комендант! Шнэль!!!»

Роман. Я! Я! Айн момент!!!

Он хватает девушку в охапку и заталкивает ее подальше за стеллаж…

* * *

У коменданта он сидит минут десять…

Получает новые сводки и выходит во двор.

Возвращается он в барак очень медленно, часто останавливаясь и осматриваясь.

Подойдя к дверям, он еще долго стоит снаружи и прислушивается, пытаясь понять – что там внутри происходит…

Дверь резко отворяется, больно ударив Романа по носу…

Из-за двери выходят два полицая…

Сердце Романа обрывается и падает вниз.

Полицай. Доиграешься, падло!!!

Полицаи уходят…

А Роман осторожно приоткрывает дверь и заглядывает внутрь…

Рядом с его столом стоят двое рабочих и Николай.

Увидев Романа, Николай бросается к нему.

Николай. Ну, что ж ты?… Хорошо я зашел первым… Пока эти ее придержали, я сгонял за полицаями… Один ее прикладом успокоил и увел… А двое все допытывались: как да что?… Я им дыру показал – мол крысы проели… Они сейчас злые – и не за такое стреляют!.. Так что – с тебя причитается!..

* * *

...

Титр: «20 апреля 1942 года»

Роман бежит по пригорку в сторону главных ворот, взмахивая полами расстегнутого старенького пиджака, как крыльями, часто вытирая вспотевший лоб зажатой в руке фуражкой.

Чуть в стороне торчит ржавая труба, из нее льется струйка ледяной воды.

Роман жадно припадает к трубе.

Взгляд его падает на ворота, а там, как назло, вместе с двумя часовыми-немцами стоят и полицаи… И среди них самый ненавистный – тот молодой.

Роман (задыхаясь). От падло!.. Не успею!.. Хана мне!!! Хана!!!

* * *

Из репродуктора звучит бравурная мелодия.

Офицер стоит напротив Романа и, постукивая по сапогу линейкой, говорит – говорит медленно и тихо.

Переводчик так же тихо переводит.

Офицер. Ты любишь много спать?! Роман. Господин офицер, вчера заканчивал отчет… закончил очень поздно… а дом мой далеко…

Переводчик очень медленно переводит сбивчивые слова Романа.

Офицер. Мой дом еще дальше… Но я не опоздал!.. Тебя нужно примерно наказать!..

Офицер поворачивается, собираясь уходить.

Роман (говорит очень быстро). Господин офицер, это моя мать…

Офицер останавливается и вопросительно смотрит на Романа.

Роман. Мать моя… Это она меня задержала… У нее сегодня день рождения… Офицер. Твоя мать родилась в один день с фюрером?!

Внутренний голос: «Так вот почему играет музыка!..»

Роман начинает бешено моргать.

Офицер о чем-то спрашивает переводчика.

Тот, поглядывая на Романа, шепчет что-то офицеру на ухо.

Офицер громко смеется, потом, как маленькому мальчику, грозит Роману пальцем, поворачивается и направляется в сторону комендатуры.

Переводчик. Господин офицер велел, когда придешь домой, сказать матери спасибо!.. А еще передашь ей подарок от господина офицера – тебе выдадут бутылку шнапса!.. Понял?…

Роман быстро кивает.

Переводчик. Теперь будешь вести учет всех, кто подлежит ликвидации! Всех! Без исключения! Фэрштэйн?

Роман стоит по стойке смирно и продолжает молча кивать…

* * *

Вечер.

Немецкий солдат приносит списки «ликвидированных за день».

Роман, не вчитываясь в содержание, «наводит» в них порядок: аккуратно переписывает, пересчитывает и разносит сведения по разделам.

Внутренний голос: «Дома есть цветные карандаши – нужно взять красный и подчеркивать самое важное… не… красный нельзя… зеленый или синий… Будет красиво!..»

* * *

Старенькая полуторка тормозит у калитки, ведущей в дом Романа.

Роман спрыгивает с подножки и взбегает на крыльцо.

Дверь открывается и навстречу ему выходит отец.

Отец. О! Пропажа!.. Сколько дома-то не был?…

Роман. Здравствуйте, батя!.. А мамка дома?…

Отец. Где ж ей быть?… Галинку кормит…

Роман забегает в дом. Мать, сидя у стола, кормит чем-то похожим на кашу маленькую девочку.