Карандаш. История создания и другие подробности

Это был не конец процессии; далее следовали грифельная доска огромных размеров и макет церкви, но в центре внимания были повозки, представлявшие различные этапы изготовления карандаша. Ехавшие на них люди не принимали никаких нарочитых поз, так как это были «пильщики, строгальщики, плотники, выбиральшики пазов, мойщики, клейщики, отделочники, маркировщики, печатники, девушки-полировальщицы и вязальщицы — все они трудились у своих рабочих столов и машин». Там была также работающая паровая машина. Когда замечательная процессия прибыла в парк, это стало сюрпризом для владельца фабрики, которого приветствовали речами и одобрительными возгласами, а также наградили дипломами. Затем процессия медленно проехала мимо Фабера и членов его семьи, и от каждой повозки выступил «оратор, пояснивший смысл представления в стихотворной форме». Затем Фабер обратился к рабочим «с короткой речью, в которой объяснил принципы, на которых строилось его предприятие». Он с гордостью оглядывался на прошедшие двадцать пять лет: «несмотря на периоды стагнации и депрессии, которые случались за эти годы и приводили к тому, что большинство крупных немецких предприятий вынуждены были уволить большое число своих работников, на его фабрике всегда была полная занятость, без сокращения заработной платы»[306]. Он пообещал рабочим, что так будет и впредь.

Другие важные события в истории семьи Фабер хотя и не были столь публичными, но также давали повод для размышлений. В 1877 году, когда его сын Вильгельм женился и взял на себя некоторые обязанности по управлению компанией, Лотар фон Фабер подарил ему альбом с письмом на первой странице, в котором говорилось, в частности, следующее: «Дарю тебе этот альбом в ознаменование важного этапа в твоей жизни — женитьбы и вступления на путь независимой профессиональной деятельности в компании „А. В. Фабер“. <…> Управление бизнесом компании независимо от того, продаем ли мы нашу продукцию монархиям или республикам, может осуществляться только с использованием монархических принципов, которые я считаю единственно правильными»[307].

В этом письме Лотар Фабер сосредоточился скорее на вопросах управления и ведения бизнеса, нежели на инженерных и производственных аспекты изготовления карандашей. Если под его руководством компания «А. В. Фабер» и ее карандаши получили международное признание, это еще не значит, что он заботился о внедрении технологических новшеств. Процессия экипажей, проехавшая на праздновании двадцатипятилетнего юбилея Фабера в качестве владельца фабрики, демонстрировала не новейшие машины, появившиеся в карандашной отрасли, а целую армию рабочих-специалистов. В 1870-х годах карандашное дело в Германии продолжало стоять на проверенных технологиях и старых конструктивных решениях. Карандаши все еще делали поштучно (правда, иногда тройной длины) и почти так же, как раньше в Камберленде: полоска графита вклеивалась в желобок половинки деревянной оправы, после чего сверху накрывалась второй половиной. Говорят, что сделанные таким способом немецкие карандаши на время высыхания клея связывались лишь бечевкой, вследствие чего место соединения было недостаточно прочным и, к разочарованию пользователей, часто расходилось[308].

Это не означает, однако, что предприятие Фабера не было механизированным. В 1830–1840-е годы немцы все-таки внедрили некоторые новшества в карандашное производство, включая машины для резки деревянных заготовок и протачивания в них канавок для укладки стержней. С помощью прессов из смеси графита и глины выдавливали длинные полоски стержней, хотя они все еще имели квадратное сечение и укладывались в канавки такой же формы. Для маркировки лучших карандашей использовали золотую и серебряную фольгу. В начале 1840-х годов на фабрике «А. В. Фабер» выпускали шестигранные карандаши. Но, несмотря на механизацию или модернизацию, карандаши продолжали делать почти так же, как во времена Каспара Фабера в его скромном жилище, — по одному. Механизация позволила увеличить объемы выпуска продукции в достаточной степени, чтобы удовлетворить потребности экспорта, но рабочая сила в Германии была недорога, и у фабрикантов не было стимула для перехода на полную автоматизацию производства.