Караванные города

Путешествие, как я уже сказал, длинное и утомительное. Там, где есть дороги, они из рук вон плохи, но в большинстве случаев дорог вовсе нет. Единственной дорогой служит пустыня. Следует опасаться ее наиболее песчаных мест, так как там автомобили могут увязнуть, лучше выбирать только те места, где гравий мельче, так как крупный может растрясти путешественника, а главное, можно сломать ось автомобиля. Где поверхность покрыта гравием, милостиво насыпанным рукой Бога, там и есть лучшая автомобильная дорога в мире. Но не всегда можно выбирать между песчаной Сциллой и каменной Харибдой; часто приходится перемахивать на большой скорости песчаные дюны или взлетать в воздух из-за слишком большого камня. Нельзя сказать, что путешествие абсолютно безопасно, так как, хотя бедуины и помнят жестокий урок, который им дали французы после дамасского восстания, но иногда они по своему прирожденному беззаконию похищают. Так, недавно они похитили на английской территории (так говорят французы) англичанку и отпустили только тогда, когда она — девственная мисс — заявила похитившему ее шейху, предлагавшему ей место в своем гареме, что она мать троих детей. Пустыня, «блэд», опаснее, чем бедуины. Если сломается машина, лопнут шины, сломается ось — можно сидеть в пустыне часами без питья и еды, ожидая, что помощь скоро подоспеет. Поэтому лучше ездить группами автомобилей, по два, по три, и брать с собой на всякий случай еду.

Дороги в Дуру, по которой в эпоху Селевкидов шли караваны, — самые интересные. Они все ведут от Антиохии на Оронте к Селевкии на Тигре. Две из них, те, что идут через Алеппо к Евфрату, а затем вниз по течению, к Оронту и Апамее, а оттуда в Хамас и через пустыню к Евфрату, я знаю по собственному опыту. Вся селевкидская Сирия лежит перед нами как на ладони, и когда мы путешествуем по этим дорогам, и когда мы пристально вглядываемся в землю, нам кажется, что условия жизни в ней вряд ли изменились не только со времен великих Антиохов, но даже со времен вавилонян, хеттов или ассирийцев. Интересно наблюдать, как от области к области меняется характер поселений и домов. В долине Оронта, где тростник растет в изобилии и нет леса, дома строятся из тростника и глины, а сухой кизяк служит топливом. Форма домов напоминает палатки бедуинов. Как только мы оставляем позади долину еn route из Апамеи в Алеппо и начинаем карабкаться на холмы, тип архитектуры жилищ сразу меняется; глину и тростник заменяет камень. Домов немного, но там, где они есть, они высокие, прочные, даже изящные по форме. И вместо телей долины Оронта, под которыми лежат руины древних глиняно-тростниковых хижин, мы сталкиваемся с лучшими в мире, наиболее сохранившимися, наиболее цельными руинами ферм, деревень, монастырей, церквей и небольших городов, которыми так славится северная Сирия. В горах Сирии этих руин — сотни; все они — позднеримского и византийского времени, так как после этого времени холмы северной Сирии запустели, возможно, что здесь уменьшилось количество осадков. Одна из наиболее интересных руин недалеко от Алеппо — развалины монастыря св. Симеона. Его церкви стоят на холме, а подворье — ряд гостиниц, лавок, едален и т. д. для тех паломников, что шли поклониться святому Столпнику, — в долине. Вся конструкция очень напоминает Троице-Сергиевскую лавру в России.

Путешественник спускается в равнину Алеппо — безлесную и маловодную равнину с тяжелой глинистой почвой, являющуюся преддверьем пустыни, и характер местности вновь меняется. На равнине возникают группы конических глиняных хижин. В этих хижинах нет ни единого следа камня, дерева или тростника. Эти глиняные деревни напомнили мне русские пасеки, группы из сотен конических примитивных ульев, типичных для русской деревни. Кстати, эти забавные ульи для людей на равнине Алеппо внутри очень чисты и удобны.

Когда подъезжаешь к Евфрату — новая перемена декорации, и это особенно важно для нас в наших исследованиях Дуры. Здесь дома — обычного четырехугольного типа, построенные частью из камня, но главным образом из необожженных кирпичей. Их потолки — из стволов тонкого тамариска, растущего вдоль Евфрата, или пальмовых балок, привезенных из Месопотамии, а крыша глинобитная.

Сейчас, как и в далеком прошлом, посетитель Дуры может путешествовать по дороге через пустыню от Дамаска в Пальмиру и оттуда прямо к Евфрату. Он может, как это сделали мы, провести ночь в Дейр-эль-Зоре, в гостинице с кроватями по пять или шесть в комнате, без белья, с разнообразным и не очень приятным, но постоянным населением помимо людей. Если путешественник выдерживал, такое суровое испытание, то достигал Дуры, как и мы; и в Дуре началась наша жизнь раскопщиков.