Караванные города

Что касается значения этого храма в римское время, то я могу отметить два интересных факта. Я уже упоминал о большой работе, проделанной по укреплению стен города в позднеримский период. Был построен гласис из необожженных кирпичей, и этот гласис грубейшим образом разрушил все здания, прилегавшие к городской стене или к городским башням. Единственным исключением был храм пальмирским богам, которому во время этих фортификационных работ не было причинено никакого ущерба. Скоре всего, святилище играло важную роль в жизни властителей Дуры этого периода — римлян. Я уверен, что этот храм богам-воителям, богам, которые помогали солдатам сражаться и погибать за свою страну, богам, которые одновременно являлись также их собственными богами, имели сирийское происхождение, как и сами солдаты римской сирийской армии во II и III веках н. э., был храмом римского гарнизона. Эта точка зрения подтверждается еще одним фактом, на который я хочу указать. Храм пальмирских богов знаменит своими фресками. Его живописное убранство не было разрушено или повреждено строителями гласиса. После того, как Дура была покинута, в этом углу города скопилось большое количество песка и сберегло фрески от разрушения дождем, солнцем и ветром. Эти росписи изображают сцены жертвоприношений прихожан храма, которые были жертвователями настенной росписи богам храма. Мы располагаем их набором как парфянского, так и римского времени. Тогда, в парфянский период, жертвователи, изображенные за жертвоприношением, — гражданские люди. Мы видим магистратов и старейшин города, чиновников парфянского государства, возможно, жрецов. С приходом Рима гражданские лица исчезли. Наиболее сохранившаяся фреска, находящаяся теперь в Музее искусств Йеля, изображает жертвоприношение, которое совершают новые покровители святилища: командир гарнизона Юлий Теренций, трибун, восемь его офицеров и толпа солдат (см. рис. XXXIV).

Я уже давно пришел к выводу, что храм, расположенный в северо-западном углу фортификаций, должен быть уравновешен соответствующим храмом в юго-западном углу, а наши раскопки в 1930–1931 и 1931–1932 гг. подтвердили правоту моих предположений (см. рис. XXIX, 2). Во время последнего периода расцвета Дуры этот второй храм был погребен под горой кирпичей, образующих гласис, о котором я уже говорил. Похоже, что храм был очень сложной и претенциозной постройкой. По крайней мере, одна его часть была двухэтажной, а стены обеих были расписаны. Мы нашли многочисленные фрагменты таких росписей на двух уровнях: нижнем и верхнем этажах. Подобно храму в северо-западной части, наш храм был построен около башни городской стены. Потребовалось бы слишком много места, чтобы подробно описать его архитектуру. Это описание можно найти в нашем пятом отчете. С нашей точки зрения, более важен вопрос о том, кому храм был посвящен.

Во время последнего сезона раскопок профессор Хопкинс обнаружил на территории храма небольшую интересную постройку; часовня (oikos, в соответствии с терминологией Дуры) с небольшой святыней (shrine) в задней стене (naos). В этой святыне стояло культовое изображение божества, перед которым на небольшом алтаре жгли благовония. Это культовое изображение и посвятительная надпись были найдены в капсуле; возможно, она была спрятана верующими, когда святилище пало жертвой осады города. Божество, которому было посвящено святилище, именовалось Афладом или Апаладом и в надписи оно было представлено как божество деревни Анат (современная Анах к югу от Дуры) на Евфрате. Те, кто являлся жертвователем святыни, были членами религиозного объединения. Святыня была построена в 52 г. н. э. Фигура божества очень величественная; это — бог-воитель, у него эллинистическое оружие, хотя одет он в восточное платье персидского или, скорее всего, семитского происхождения. Он стоит на двух крылатых львах. На шее у него — torc, украшение религиозного характера, типично иранское, на его бородатой голове — тиара. Нагрудник его доспехов украшен символами солнца и крестами, олицетворяющими звезды. Он опирается на интересный, единственный в своем роде скипетр. Перед ним — жрец, возжигающий благовония (см. рис. XXXII, 1).

Статую сложно прокомментировать, так как любой сразу сталкивается с особенностями культовой скульптуры. Бог, подобно Хададу и сиро-вавилонским богам-воителям Пальмиры и Дуры, относится к большой семье семитских Баалов, являвшихся владыками вселенной, богами неба и солнца, всемогущими правителями вселенной и страстными борцами со злом. В этом Афлад не отличается от своих сородичей семитского мира. Однако его священным животным является не бык, как у Хадада, а крылатый лев — фантастическое животное, типичное для иранского мира, хотя и перешедшее к иранцам от вавилонян и ассирийцев. Все факты свидетельствуют о том, что перед нами иранская версия великого семитского божества.