Карельская баня: обряды, верования, народная медицина и духи-хозяева

Иногда человек сразу после ссоры чувствовал, что заболел. Он понимал, что обидчик словами наслал проклятие. В таком случае больного парили в бане, обращаясь за защитой и за помощью к духу природы luontoni, haltieni, который живет «в яме… под корягой» и у которого «на голове – шапка, на руках – рукавицы». И шапка, и рукавицы, согласно народным верованиям, наряду с поясом были главными оберегами человека. Они присутствуют во множестве обрядов, например, во время первого весенного отпуска скота и во время передачи сакральных знаний от старого колдуна-знахаря молодому ученику. В заклинании говорится: «неужели меня оставил Господь Ииисус Herra Jesus, покинул хороший Бог hyvä Jumal в глотку прожорливого волка, в проклятия проклинающего». В конце просили защитницу «испытать трех лапландцев» (именно их карелы считали самыми сильными колдунами, часто насылающими зло), отправить все проклятия проклявшему, так как больной не чувствует за собой никакой вины и ничего плохого никому не сделал:

Jopa meitä jotkin noitu,
Noitu noijat, kyyt kiroili,
Koki kolme lappalaista
Syöttä, vyöttä, voattietta,
Alatsti alakivellä.
Sen katalat miusta sai,
Min sai kirves kivestä,
Kasaterä kalliosta,
Tuoni tyhjästä tuvasta,
Tauti peästä paljahasta[752]

.

Если меня кто-то околдовал,
Заколдуй колдунов, прокляни
проклинающих,
испытай трех лапландцев
без еды, без пояса, без одежды,
Голыми на неподвижном камне.
Столько подлости от меня получил,
Сколько топор от камня,
резак – от скалы,
Туони – в пустой избе,
Болезнь – в черепе.

В бане лечили и раны, которые, согласно мифологическим представлениям, назывались «зло, причиненное железом, или зло от железа» – «ravvan vihat». Лечебный заговор начинался с истории о происхождении железа. Затем, например, в одном из сямозерских вариантов обращались к «деве юга» «suvi tyttö», чтобы она натопила баню, принесла медовые мази и забрала «зло от железа».

Ota rauvan vihat,
Salbua rauvan manat!
Kus liha liikkunuh,
Sih liha liittykkäh!
Kus suonet sordunuh,
Sih suonet solmivukkah
Pyhän Iivanan sanois,
Vahniman Väinämösen!
Kivut kirvokkah,
Pakot parandukkah! [753]

Возьми зло от железа,
Закрой рану, причиненную железом!
Где мясо разошлось,
Там мясо пусть срастется!
Где вены повреждены,
Там вены пусть сплетутся
Святого Ивана словами,
Самого старшего Вяйнямёйнена!
Боли пусть пропадут,
Раны исцелятся!

Если у человека болел живот vacan kipu, его тоже приводили в баню. Больного мыли и парили. В заговоре на помощь приглашали деву Марию. В нем она представала еще в одном образе:

Moarie matala neiti,
Pyhä piika pikkaraini,
Tule tänne tarvitessa,
Käy tänne kutsuttaessa
Tätä peätä peästämäh,
Henkie lunastamah![754]

Мария, низенькая дева,
Святая маленькая служанка,
Приходи сюда, раз ты нужна,
Иди сюда, когда зовут
Эту голову освобождать,
Душу выкупать!

Недуг, который представляли в образе изголодавшегося мужчины, изгоняли «в темную Похъёлу, в сумрачную Тапиолу», в царство смерти, откуда он и пришел. Там его ждет «изысканное» угощение:

Siellä on luutonta lihoa,
Siellä on peätöntä kaloa,
Suonetointa pohkieta
Syyvä miehen nälkähisen,
Haukata halunalasen.

Там есть мясо без костей,
Там есть рыба без голов,
Икры без жил,
Чтобы ел изголодавшийся мужчина,
Кусал проголодавшийся.

В конце заговора подчеркивалось, что знахарь, изгоняющий болезнь, гораздо сильнее ее:

Kovat on koprat kuollehella,
Miun on kolmie kovemmat,
Miun on kahta kauhiemmat.